Роман СОЛНЦЕВ

МАЛЬЧИШНИК

Трагикомедия в 2-х частях

 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

АЛЕКСЕЙ, рабочий

НАТАША, учительница музыки

КУЗЬМИЧЕВ, бригадир монтажников, член парткома

МИХАИЛ, свояк из деревни

ГОРОХ, рабочий

ВАСЬКА МОНУМЕНТ, рабочий

ГЛЫБА, милиционер

ПУШКИН, работник телевидения

1-й ОПЕРАТОР

2-й ОПЕРАТОР

ЖИЛИНА, пожилая женщина

ЖЕНЯ, муж НАТАШИ

ТАНЬКА, дочь, 17 лет

 

Действие происходит на сломе эпох...

 

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

 

Сцена 1.

      Квартира в новом доме, сюда вчера въехали, но толком не распаковались - начинается неизбежный мелкий ремонт.

      Налево - окно и дверь на балкон, к рамам прикноплены газеты. Прямо - дверь в соседнюю комнату. Правее - проход на кухню, в ванную, а также в прихожую.

      Сама дверь снята с петель и прислонена рядом, кривоватая, как сани, вся изрисована красными и синими рожицами. Еще одна дверь в прихожую и на выход - в правом ближнем углу.

      Книжный шкаф покрыт пленкой, чтобы не попадала при побелке известка. Сквозь пленку видны дорогие книги по искусству, тома всемирной библиотеки, а на боковой стенке шкафа на уровне каждой полки что-то вроде колец. Это книги по корешкам проткнуты тонкой проволокой, как шампуром, и забраны на кольцо-замок.

      На полу стоят банки с краской, рулоны обоев, ящик с керамической плиткой. Кисти, мастерки - на табуретке. Телевизор также на полу - покрыт прозрачным чехлом. Пол устлан газетами.

      На диване спит одетый АЛЕКСЕЙ. Лицо запрокинулось, он храпит. У него возле левого глаза синяк.

      На журнальном столике рядом - самодельная рация, горит красная лампочка. Под столиком бутылки из-под водки. В углу валяется детская кукла, гитара - дорогая, почти концертная. Над всем этим развалом нависает люстра, защищенная сверху газетой, в двух-трех местах прогоревшей - здесь всю ночь горело электричество. Оно горит и сейчас.

       Слышен слабый с переливом звонок в дверь - мелодия "Из-за острова на стрежень". Алексей перестал храпеть. Позвонили опять - не проснулся. Вот слышно, как открылась входная дверь, простучали туда-сюда каблучки, вошла НАТАША. Это красивая, моложавая женщина с тяжелой сумочкой.

НАТАША. Здесь живет Потылицын?.. Алексей?! /Увидела синяк./ О, господи! Убили!.. /Бросилась к нему, задела ногой бутылки./

       Алексей захрапел.

Так и знала! Иди ты к черту!.. / Хотела уйти, но вернулась, выключила верхний свет, прошла к балкону - открыла с трудом прилипшую новую дверь./

       С улицы в комнату хлынул яркий летний день с гомоном птиц и шумом машин. Алексей замолчал, перевернулся лицом вниз. Наташа, качая головой, посмотрела

на него, на свои наручные часы, пошла к двери в соседнюю комнату, хотела воровато заглянуть - нет ли там кого, но дверь вдруг сама открылась вовнутрь.

НАТАША /вскрикнула/. Ой!.. /Отдернула руку./

       Дверь, помедлив, сама затворилась. Наташа протянула руку - дверь опять открылась.

НАТАША. Тьфу! Дурак какой-то!.. /Пошла к выходу, чуть не наступила на разбитое круглое зеркальце, подняла оправу, несколько осколков, подняла машинально куклу - розовую целлулоидную девочку./

КУКЛА/вдруг залаяла по-собачьи/. Р-р-гав!.. Гав!..

НАТАША /завизжала/. А-а!../Выронила куклу. /Делать нечего! Уже и тут устроил сумасшедший дом!

      Алексей завозился, сел, глядя на гостью.

Ну?! Что случилось?! /Пауза./ Говоришь, тебя вчера чуть не убили?

АЛЕКСЕЙ /хриплым шепотом/. Наташа?

НАТАША. Да, я, я! Узнал?! Кто тебя хотел убить? Ты слышишь меня?

АЛЕКСЕЙ /после долгой паузы/. Нет. Все нормально.

НАТАША. Что?! А звонить весь вечер нормально?! Всю ночь - нормально?! Никому не дал спать!

АЛЕКСЕЙ /после долгой паузы/. Извини.

НАТАША. Ты что, сотню разменял по две копейки? Кричал, не могу без тебя! А у меня дочь! Муж! Пятнадцать лет тебя не видела - и еще сто не хочу! Почему не на работе? Жена на работе, а ты валяешься!

АЛЕКСЕЙ. У меня отгул. А она в деревню уехала.

НАТАША. Понятно! В новую квартиру вселился... решил заодно любовь покрутитъ?

     Алексей отрицательно качает головой.

А-а, хочешь, чтобы тебе с ремонтом помогла? Жена не хочет мараться?

     Алексей отворачивается, ложится.

Ты что?!

АЛЕКСЕЙ /тихо/. Прости.

НАТАША. Потылицын, ну тебя в баню! /Идет к выходу, возвращается./ Тебе плохо? Пива хочешь? Случайно две бутылки чешского ухватила с нагрузкой. Знаешь, что дают? Кулек каменных конфет. Были когда-то киевский помадкой. Держи!

АЛЕКСЕЙ /тихо/. Не хочу.

НАТАША. Как не хочу?! Ты же страдаешь?!

АЛЕКСЕЙ. Извини. Я... посплю.

НАТАША. Ну, хам! Мне не дал спать, а сам, видите ли...

АЛЕКСЕЙ. Я больше не буду...

НАТАША. Рацию выставил. Снова в детство впал?! "Алло, алло, я Фидель..." На радостях по новой фатере? А, забыла. /Достает черный флаг с красной звездой./ Вот, твой флаг дурацкий. Еще не дай бог, найдет Танька... вынесет куда. /Достает черные перчатки./ Твои перчатки. Анархист чертов! Что ты сказал?

АЛЕКСЕЙ. Ничего.

НАТАША. Ты пошевелил губами.

АЛЕКСЕЙ. Пить хочу. Воды.

НАТАША. Хочешь выглядеть красиво передо мной? От пива отказываешься ? /Открывает бутылку пива, подает./ А самому вчера экий фингал залепили! Дрались?

АЛЕКСЕЙ. Нет. /Пьет из бутылки./

НАТАША. А-а, краска? /Протянула руку к синяку./ Веселились-мазались?

    Алексей со стоном отпрянул.

Да что такое?!

АЛЕКСЕЙ. Поцарапался.

НАТАША. Ничего себе мальчика поцарапали!

АЛЕКСЕЙ/вдруг не выдержав, на крике/. Что ты унижаешься?! Тебя не хотят видеть, а ты...

НАТАША. Я?! Да пошел ты к едреней матери... на голубом катере! Думала, сдыхаешь... заглянула, как сделал бы любой человек! Я пришла сказать, что ненавижу тебя!

     Звонок в дверь.

АЛЕКСЕЙ. Кто там?!

НАТАША. Открыть?

АЛЕКСЕЙ. Ты заперла?!

НАТАША /резко из-за смущения/. Я машинально! /Уходит./

 

Сцена 2.

    Появляется КУЗЬМИЧЕВ, крепкий, симпатичный, уверенный в себе человек, одетый, не смотря на жару, в синий костюм-тройку. Костюм в мелкую полоску, голубая рубашка в полоску, галстук ярко-синий с нежным переливом. В

руке у гостя завернутая в бумагу и перевязанная шпагатом картина.

КУЗЬМИЧЕВ. Можно к новоселам? /Шепотом./ Молоток! Уже и бабу нашел!

АЛЕКСЕЙ /шепотом/. Ну что еще надо?! Я сказал, всех вас на чистую воду!.. Суки!..

КУЗЬМИЧЕВ. Ну-ну, живой же остался...

АЛЕКСЕЙ. Тоже мне ласточка - соплями счастье клеишь! От меня мог блин остаться! Встретился бы вчера...

КУЗЬМИЧЕВ. Ну, хва, хва!  /Хватает за плечи./ Закрой патефон!

    Входит НАТАША.

НАТАША. Вы что?!

КУЗЬМИЧЕВ. Выглядишь, как Ален Делон. А твоя девушка - как Мона Лиза. Или даже - Стерео Лиза, всё при всем.

АЛЕКСЕЙ. Уходи!

КУЗЬМИЧЕВ /Наташе/. Ну, капнули расплавленного олова - в переносном смысле. Это есть анекдот - один паяет, а другой под ним лестницу держит в яслях. Потом на собрании нижний говорит: "Товарищи, я не матерился. Я сказал - послушай, дружище Иванов, ты мне, пожалуйста, оловом на голову не капай.» Верно, Леш? Мы с ним старые кореша...

АЛЕКСЕЙ. Я тебе сказал?!

КУЗЬМИЧЕВ /Наташе, с улыбкой/. Я его спас, когда качинская шпана ногами ео мутузила. За драчливость. Он же с Ангары, без папы, с мамой приехал. /Закуривает./ Учил высоты не бояться, прикуривали друг от друга на стреле крана. Сколько там было? Метров двадцать?

АЛЕКСЕЙ. И хватит!

КУЗЬМИЧЕВ. Погоди! /Поднимает гитару./ И на гитаре учил. Верно, Лех? А еще...

НАТАША. Да знаю я вас, знаю, Кузя-Кузьмичев!

КУЗЬМИЧЕВ. Откуда? /Всмотрелся./ Ба, да это Натка?! Опять нашлись? А ведь это я вас познакомил! Помнишь, с моей сестренкой училась, а на день рождения Аньки кто его пригласил?

АЛЕКСЕЙ /садится на диван/. И этого не надо было делать! Вали отсюда!

КУЗЬМИЧЕВ. Мама, роди меня обратно?!  Ну уж! Ничего хорошего не было?! А помните, старый пароход под музей пришвартовали. Я его караулю, к институту готовлюсь, а вам каюту люкс отдавал. Зеркала... белая ночь... ты в белом... он в тельняге...

НАТАША. Вам сказали, чтобы вы уходили?!

КУЗЬМИЧЕВ. Все бывает, Натка! И на старуху проруха. Только зачем хай поднимать, работнику обкома среди ночи звонить... "Меня чуть не убили!.."

АЛЕКСЕЙ. Не знаю я никакого работника!

КУЗЬМИЧЕВ. Ну, как же! Два семнадцать сорок три, Хорьков.

НАТАША. Это он мне! Он ошибся! Два семнадцать сорок четыре!

КУЗЬМИЧЕВ. Меня, понимаешь, выдвигают в горсовет... если эта хата не нравится, я тебе через год возле речки сделаю, будешь на окна хариусов ловить...

АЛЕКСЕЙ. Не надо мне от тебя ничего! Эту - я заработал! Семь лет ждал! Уйди!

КУЗЬМИЧЕВ /показывает ладонь Наташе/. Видишь - след финки? Его спасал. Да, братцы, скоро на нашем заводе откроем вторую линию. Кстати, наш экскаватор медаль в Париже получил. Только радоваться ли этому? В пятидесятые они дали золотую за наш трактор, а потом оказалось - специально, чтобы мы этим трактором себе поля перекромсали, в пыль обратили... а сами уже тогда перешли на резиновые колеса... Коварные капиталисты! Кстати, Петька Горохов не приходил? Вместе выбирали. /Подает картину./ По случаю новоселья. Рожь на закате. Настоящая. Не штамповка.

АЛЕКСЕЙ. Жуй сам эту рожь! (Отвернулся, лег.)

КУЗЬМИЧЕВ. А я ее и жую. Нет вкуснее хлеба ничего, Лешка! И тебе советую не забывать. / Достал из стеклянной трубочки и сунул под язык таблетку валидола./ Я понимаю, вам не терпится. Ну, пока. /Уходит./

    Наташа мечется, вот дверь наконец, хлопнула - и она собралась уйти.

АЛЕКСЕЙ. Стой! /Вскакивает, хватает ее за руки, целует руки. / Стой же! Останься!

НАТАША /иронически/. Да-а?!

АЛЕКСЕЙ. Я сейчас все объясню! Наташенька! Мы сейчас запрем....

НАТАША. Вот как!.

АЛЕКСЕЕ. Ну... просто посидим друг перед другом!

НАТАША. Вот уж фиг!

АЛЕКСЕЙ. Наташенька!

НАТАША. При свете этих газет, в чужой квартире?! Хватит с меня нашей идиотской молодости! Прибежала, как дура. Живой - и слава богу. И провались ты навсегда!..

АЛЕКСЕЙ. Да. /Схватился руками за голову./ Я ничего не понимаю. Хорошо, уходи.

               Пауза.

НАТАША(от двери). Это он тебя чуть не убил? На машине? Был пьян?

АЛЕКСЕЙ. Хватит! Никто меня не убивал! (Тихо.) Я сам себя!.. (Упал на диван лицом вниз.)

НАТАША. Ох эта водка. Ты вчера так напугал меня...

АЛЕКСЕЙ. Погуляли.

НАТАША. Погуляли. Они гуляли. И много вас было?

АЛЕКСЕЙ. Все наши. Горох, Монумент...

НАТАША. «Наши»! С чего это вдруг? Через столько лет?

АЛЕКСЕЙ. Да так, как-то получилось. Ну и о тебе вспомнили. Вот и позвонил... Если торопишься, иди.

НАТАША. Еще кому звонили? Всем нашим девчонкам? Ну и как, прилетели на старых крыльях любви? Нет? Даже Любка Квадрат не явилась? Ну и правильно... И я бы только помешала. Горох бы опять приставал...

АЛЕКСЕЙ(вскинулся). Да я бы его к стене как рублевку приклеил!.. Ну и ладно, не пришла - не пришла. Хорошо, что сегодня заглянула. Мужу привет.

НАТАША. А ты ведь меня обманываешь. Когда ты пьяный, ты в нос говоришь. А вчера - совсем другим голосом...

АЛЕКСЕЙ. Наташенька, чего ты от меня хочешь?! (Идет к Наташе.) Чтобы на коленях прощения попросил, что потревожил?.. (Встает на колени, берет ее руку. Долго всматривается в ладонь.) Наташенька.

НАТАША. Ну, чего, чего?! (Пытается отдернуть.) Как цыганка, гадать собрался?

АЛЕКСЕЙ. Твоя ладошка... просвечивает, как лист растения, полный алой крови. Береги себя, милая! /Вдруг обнял за ноги, повалил к себе, начал целовать./

НАТАША. От... отпусти!

АЛЕКСЕЙ. Почему?!

НАТАША. Леша!..

АЛЕКСЕЙ. Помнишь, в десятом... северное сияние?

НАТАША /отбиваясь/. Это... это магнитные бури! Отпусти!

АЛЕКСЕЙ. Ты же сама ко мне пришла?!

НАТАША. Считай, что не приходила! Мужу привет передам!

АЛЕКСЕЙ(отпускает). Считаю, тебя вообще не было!

НАТАША. Да.

АЛЕКСЕЯ. Вот и хорошо.

    Они, запыхавшись, стоят друг перед другом, на коленях.

 

Сцена 3.

    Входит МИХАИЛ. Он в кожаном пиджаке, вельветовых брюках, иностранных сабо. В одной руке - дорожный "дипломат", в другой - ключ. Наташа и Алексей встают с

колен.

МИХАИЛ. Извините. Здорово, свояк. Не знал.

АЛЕКСЕЙ. Что?

МИХАИЛ. Ничего. И не знаю ничего.

АЛЕКСЕЙ. Приехал проследить? Моя благоверная послала? Ну, перетаскали мужики, перетаскали монатки! Будем жить-поживать. Ремонт сделаю, раз обещал. Что еще?

МИХАИЛ. Я помочь! Наталья говорит: новоселье... Я могу и в гостинице. У меня дела от колхоза. /Кладет ключ на стол./

НАТАША. Алексей Михайлович, зачем же гоните родного человека? Пусть живет. Комнат, что ли, мало?

    Алексей кивнул - Михаил тут же забрал ключ.

МИХАИЛ. А телевизор не цветной. /Махнул рукой возле люстры - загорелся свет./ А свет загорается! Это ты не соврал. Где у тебя телефон?

АЛЕКСЕЙ. Пока нет.

МИХАИЛ. А говорил телефон перенесешь. Номер обычно сохраняется. Ну, ладно. Автомат у соседнего подъезда я видел...

АЛЕКСЕЙ. Могу дать двушек. /Отсыпает из кармана./

МИХАИЛ. Ой, сколько! Двушек у меня нет, заранее не подготовился - думал, у тебя телефон. /Берет монетки, уходит./

НАТАША/после паузы, тихо/. Что же я стою, как "бэ"?.. Уж не думаешь ли ты, что я останусь?

АЛЕКСЕЙ /тихо/. Нет, конечно. Она падает, я бегу...

НАТАША. Что?!

     Алексей махнул рукой, сел, опустил голову.

Да что случилось-то? По-человечески ты можешь рассказать? У меня есть минут двадцать. Подними голову. Дай-ка я тебе замажу... /Достает крем./ Вдруг войдут какие-нибудь... (Напугал.) Напугал вчера... Танька не может уснуть... Женька... Он сразу догадался. Зря ты, Леша.

АЛЕКСЕЙ. Конечно.

НАТАША /мажет/. И звонит, и звонит. И кричит. Ты всегда меня обманывал, а я верила, как дура. Ночевал у меня, а сам записку в подъезде чирикал - Жека на мотоцикле увозил ей в общагу. Мол, Наташа, уехал помогать селу.

АЛЕКСЕЙ. Да.

НАТАША. Знаешь, почему на ней женился? Она строгая, из деревни, не допускала к себе... а я балда с синими глазами.

АЛЕКСЕЙ. Да. /Трогает синяк./ Спасибо.

     Входит МИХАИЛ.

МИХАИЛ. Нет, для дела мне нужен телефон. Есть тут у кого-нибудь в доме?

АЛЕКСЕЙ. Есть, да не про нашу честь.

МИХАИЛ. Почему это? Наша честь, может, и повыше! Не любят, когда к ним ходят звонить? А если подключиться, пользуясь суетой? У нас восемь аппаратов на одной паре проводов.

АЛЕКСЕЙ. Так это в деревне!

МИХАИЛ. А грани стираются? /Наташе./ Что так смотрите?

НАТАША. Извините, загляделась. Как на витрину.

МИХАИЛ. На мне все новое, не из комиссионки. Если мы будем плохо жить, вас будет некому кормить. Вас и вашу дочь. /Алексею./ Здесь ты никого еще не знаешь?

АЛЕКСЕЙ /зло/. Почему не знаю? Директор базы горторга.

МИХАИЛ /подумав/. Не годится. Еще?

АЛЕКСЕЙ. Музыкант поселился... с контрабасом.

МИХАИЛ /подумав/. Нет.

АЛЕКСЕЙ /с усмешкой втягиваясь в игру/. Профессор физики.

МИХАИЛ /быстро/. Молодой?

АЛЕКСЕЙ. Старик. /Кивает вниз./ Сорок вторая.

МИХАИЛ. Вдовый? Нет? Жаль... А ничего у него не случилось в ближайшие сто лет? "Волгу" стукнул или зять обманул?

АЛЕКСЕЙ. Дочь померла три года назад, так это давно...

МИХАИЛ. Дочь? Любил ее? Дочь свою любил?.. /Уходит./

НАТАША. Странный человек!

АЛЕКСЕЙ. Да.

НАТАША. Я о тебе. Стал какой-то... будто сутками спишь... проснешься, съешь блин и снова...

АЛЕКСЕЙ. Я?! Да я на самой опасной работе! /Осекся./ Устаю, конечно. Но фатеру отремонтирую - будет любо-дорого посмотреть! Жалко было из старой убегать - игрушка! Ванная - вроде фарфорового магазина!

НАТАША. Это правда - как входили к тебе в туалет, играл Бетховен, начало пятой симфонии: та-та-тат-та! А выходили - вторая фраза: та-та-та-та!..

АЛЕКСЕЙ. Ну?

НАТАША. Не пошлость?

АЛЕКСЕЙ. А я нарочно! Разве плохо?

НАТАША. Счастливец, кто сейчас там живет.

АЛЕКСЕЙ. Игорь Кунин со своей. Как выйдет из больницы...

НАТАША. А что с ним?

АЛЕКСЕЙ. Вот вскинь руку - погаснет.

НАТАША. Ты это всегда умел - зажигать, гасить. Что с ним? Не хочешь со мной откровенно. Значит, все-таки как рабочую силу пригласил? Эта дверь на выброс? /Поднимает./ Давай... пошлем авиабандеролью министру Госстроя СССР?

АЛЕКСЕЙ. Не трогай! Нельзя женщине...

НАТАША. Все-таки жалеешь? /Увидела кольца на стенке шкафа, дергает./ А это что?  (Хохочет.) Книги на шампур нанизаны?.. чтобы не вынимали?..

АЛЕКСЕЙ /страшно смутившись/. Да я ради хохмы!

НАТАША. Проколол страницы? Или через корешки?

АЛЕКСЕЙ. Через корешки! А что, воруют и воруют! А так надежней! Сыну еще рано...

НАТАША. Отложил до пенсии, ага? Да я в восхищении, ей-богу! Давай что-нибудь покрашу? Я умею не только на рояли. Вдруг зауважаешь! /Кивает на дверь./ Вот эту какой краской? Белой? Белой, говорю?

АЛЕКСЕЙ. Ну, белой!

НАТАША. Белой. /Мажет дверь, которая как бы отпрыгивает от каждого соприкосновения./ Щекотки боится. Девушка. Твоя Наташа в фате замуж выходила?

АЛЕКСЕЙ. В фате.

НАТАША. А я вот не нашла. Мне мама чужую - я ни за что. А в магазинах нет. На днях забегала в комиссионку - он прав!.. висят двести... фат - можно сказать? Чудо одноразового пользования. /Смеется./ Как эти ваши... резинки... Твоя жена в ЦУМе работает? Наверное, красивые вещи покупаете? Не все пропиваешь? Показал бы что-нибудь. Шубы, небось, есть?

АЛЕКСЕЙ /раздраженно/. Зачем тебе?!

НАТАША. Да я просто в восхищении, как вы живете!

АЛЕКСЕЙ. Смотри, если хочешь. Мне хорошо платят.

    НАТАША уходит в соседнюю комнату, возвращается в шубе. Шуба ей очень идет.

НАТАША. Блеск! Продай! Где я такую куплю? А ей достанут.

АЛЕКСЕЙ. Я тебе дарю ее!

НАТАША. Что?! Нет, я так не могу. Ты мне кто? Любовник. И то - до. Значит, и не любовник. Извините..

АЛЕКСЕЙ. Шестьсот долларов.

НАТАША. Это сколько же? О, это не наши цены! Дай бог вам дальнейшего благоденствия!

АЛЕКСЕЙ. А я запросто! И машина будет, и дача.

НАТАША. Верю в тебя! Ты бы мог Эйнштейном стать, Моцартом, Маяковским. На фига?! Превратил свою смелость в источник денег!

АЛЕКСЕЙ. Да что ты знаешь, дура?!

НАТАША. Вот сейчас бы я тебя полюбила! А тогда за что? Действительно балда. Что в тебе хорошего? Одна борода, как у Фиделя. Ты зачем бороду обрил?

АЛЕКСЕЙ. А не помнишь? Приехал из Туруханска - а ты уже с Женькой! Все про меня доложил! Конечно, мальчик... целует- и то плачет... Это так волнительно!

     Наташа дает пощечину Алексею.

 

Сцена 4.

     В эту секунду входит, улыбаясь МИХАИЛ со старым телефонным аппаратом, тянет за собой кабель.

НАТАША. Ну что, молодой человек? Выдали себя за жениха умершей девушки? /Пытается расстегнуть шубу./

МИХАИЛ /вставая на табуретку, приколачивает провод над дверью./ Времянка. Потом сделаем. Нет, купил на углу цветы, принес. Пусть, говорю, напоминают вам о вашей дочери. Старик чуть носом вперед не упал. Постойте, кричит. А я: я тут проездом. Но хотите, подружу с молодой четой? Как раз над вами. Мало ли что...сердце, грабители... Запараллелю телефоны... если постучите вот так - они тут как тут! /Спрыгнул, стучит по рычажкам, подносит трубку к уху./ Вадим Витальевич? Это я, Миша. От моих вам привет. Шубу жены разглядываем. До свидания. /Кладет трубку,/ У тебя есть знакомые на комбайновом заводе?

      НАТАША уходит - возвращается без шубы,

АЛЕКСЕЙ. На комбайновом? /Качает головой./

МИХАИЛ /Наташе./ Вас не смущает, что я стою спиной? Позвольте, я встану вот так.

АЛЕКСЕЙ /Наташе/. Бежишь? /Михаилу./ Колхоз бросаешь?

МИХАИЛ. Не знаю. Возможно. Тогда извините, пойду звонить. /Уходит с телефоном - дверь за ним закрывается./

НАТАША. Страшный человек!

АЛЕКСЕЙ. Я?..

НАТАША. Он! Наверно, начитался Карнеги. С первой секунды, зайдя, знает, что делать. А ты в его годы маялся. Бессмысленные песни: аля-би-ду... черный флаг, черные перчатки...

МИХАИЛ /выглядывает, показывая кусок электронной панели с приводами/. Свояк! А это от какого-то пульта?

АЛЕКСЕЙ. Пошел на хрен! Не знаю! Дали!

МИХАИЛ. Прямо топором?.. Какая мелкая плотная электроника! Прямо как косточки в карасе. Кажись, Япония?.. /Уходит./

АЛЕКСЕЙ Я всегда знал, что делаю! На клумбе под окном кто спал? На груди нож, красные лепестки розы. Соседи визжат: кровь! И ты ко мне бежишь, и ты - моя!.. "Моцарты"... "Эйнштейны"... Ну, окончил бы, стал белым воротничком... А если

государство рабочему больше платит, значит, эта работа нужнее! А в прошлое не надо плевать! Было - было!

НАТАША. Не было ничего! Ни медного века, ни золотого! А есть сегодняшние пустые бутылки и начало гнусных девяностых! Я твое ненавистное имя желтыми окурками на асфальте составлю, плюну и уйду!.. /Хочет уйти./

 

Сцена 5.

    Входит ВАСЬКА МОНУМЕНТ, высокий, кучерявый, синеглазый, как былинный богатырь, некогда огромной силы, но ныне - бледный и сутулый.

МОНУМЕНТ. Здорово! Не во время? Погоди, это кто? Наташка?!

НАТАША. Здравствуй, Вася. /Хочет уйти./

МОНУМЕНТ. Все-таки нашлась? А он вчера на крышу лез!

АЛЕКСЕЙ. Я антенну ставил!

МОНУМЕНТ. Кричал: Наташка! Наташка!..

АЛЕКСЕЙ. Жену звал обратно с вокзала...

МОНУМЕНТ. А я все тот же! Вот повисни на руке - удержу!

АЛЕКСЕЙ /подает червонец/. Давай, неси две.

МОНУМЕНТ. Прощай, красота, иду в омут, воскликнул эмир.

 

Сцена 6.

    Входит ГОРОХ. Он смеется с порога, приседая и показывая на Алексея.

ГОРОХ. Га-га-га! Оклемался? И даже синяк прошел! Натка, тады твою мать! Как из-под земли! Здорово!

НАТАША. Привет, Горох, гуляйте, мальчики. /Хочет уйти./

МОНУМЕНТ. А ты? Я быстро. За воскрешение Лехи...

ГОРОХ. Можно сказать, заново родился. А кто родитель?

АЛЕКСЕЙ. Ты, ты. И хватит!

ГОРОХ. Год должен поить. Ну, неделю. /Дает Монументу червонец./ И на нас квас. Мог погибнуть. /Пауза./ Вообще, верно, Наташа. У нас мальчишник, не обижайся.

НАТАША. А я свой парень, не помешаю. У вас курево есть?

МОНУМЕНТ. Ты еще куришь? А я бросил. Я все храню твой подарок, Наташа. Фарфоровый гусь. Иногда сам руками машу. /Уходит./

ГОРОХ /доставал для Наташи сигарету и давая прикурить/. Медленно стал ходить. Вот, меньше зернышка клещ этот сучий, извини, Наташа... энцефалитный. Говорил ему: не ходи в тайгу, и в городе можно монету заколотить! "Нет воздуху хочу,

романтики!" Ладно, жив остался. А ведь рельсы гнул. И все изображает, изображает! Думает, мать не знает и две его сестры - деньги им шлет. В обносках ходит. Вечером в библиотеке. Да кто сейчас туда заглядывает, кроме лекторов?!

    Выглядывает МИХАИЛ.

МИХАИЛ. Привет, мужики! Я свояк Миша.

АЛЕКСЕЙ. Занимайся своим делом!

МИХАИЛ. У вас нет знакомых на комбайновом?

ГОРОХ. Еще бы! Я там вламывал, как бык!

МИХАИЛ. Можно вас на минуту? /Уходит с ГОРОХОМ./

   Пауза.

АЛЕКСЕЙ. Да не слушай ты их! Ну, было. Сама видишь - чуть поцарапало и всё. Работа есть работа.

    Звонок в дверь.

Ну, кого еще черти несут?!

 

Сцена 7.

ГОЛОС ПУШКИНА. Можно?

    Входит ПУШНИН, молодой симпатичный человек.

ПУШКИН. Здесь живет Потылицын? С новосельем вас.

АЛЕКСЕЙ. Спасибо. /Берет кисть, начинает красить дверь./

ПУШКИН. Извините, я с телевидения. Пушкин. Конечно, не тот. Как вы себя чувствуете?

АЛЕКСЕЙ. А как я себя должен чувствовать? Нормально!

ПУШКИН.   Нет, все-таки. Простите, вы жена? Надо отдать ему должное - один из самых крепких. Кунин в больнице, у него после этой аварии горячка...

НАТАША. Аварии? Горячка?!

АЛЕКСЕЙ /перебивая/. Потому что не пьет. А мы вмазали по стакану - и ни в глазу!

ПУШКИН. Истинный сибиряк! Если бы меня  бетонной стеной накрыло!..

НАТАША. Стеной?!

АЛЕКСЕЙ. Да ладно, чего звонить?! /Наташе./ Подай краску. Нам что стена, что одеяло...

ПУШКИН.   Стена с девятиэтажный дом! Длиною в полквартала! Они в канаву попрыгали. Шесть часов...

АЛЕКСЕЙ. Ну, откопали же! И канава хорошая, глубокая. Полежали там, анекдоты потравили.

ПУШКИН. Алексей Михайлович, вы не хотите по телевидению сказать спасибо бригаде Горохова?

АЛЕКСЕЙ. А я уже сказал. Лично. /Зовет./ Горох!..

 

Сцена 8.

    Появляется ГОРОХ, за ним МИХАИЛ.

АЛЕКСЕЙ. Подтверди! И на этом все. С телевидения.

ГОРОХ /тревожно собравшись/. А-а-а. (Протянув руку Пушкину.) Петр Горохов. Рабочий.

ПУШКИН. Пушкин. Юра.

МИХАИЛ. Люблю знакомиться. Кирьянов Миша, механизатор из колхоза "Заря".

ПУШКИН. Пушкин. Юра.

МИХАИЛ. Вы на комбайновом бывали? Плохие они делают комбайны. Пора бы поправить товарищей.

ПУШКИН. У нас сейчас экскаваторный на первом плане. Но я запишу...

АЛЕКСЕЙ. Может, там запишете?! Мы работаем! и это ля-ля у нас уже вот где!

    МИХАИЛ, ПУШКИН и ГОРОХ уходят в соседнюю комнату.

НАТАША /медленно отобрав у Алексея кисть, поворачивает за плечи к себе/. Тебя вчера... могло не стать?.. Значит, правда? Правда? /Обняла, заплакала./ Милый. А я до утра глаз не сомкнула. Я поняла - что-то страшное, страшное...

АЛЕКСЕЙ. Ну, хватит.

НАТАША. И это правда - о ком вспомнил, когда вас вытащили... не мама, не сын, не жена?

АЛЕКСЕЙ. Нет, это я так кричал!

НАТАША. Мне все равно. Я же тебя люблю!.. Почему меня бросил? Почему на мне не женился? Разве я хуже твоей Натальи? /Целует торопливо, жадно./

 

Сцена 9.

    Выходят ГОРОХ, ПУШКИН и МИХАИЛ. Наташа села, отвернувшись.

ПУШКИН. Не понимаю! Рассказать, как спасали товарища...

ГОРОХ. Что себя хватить? Дело прошлое. Начальство отблагодарило. Кузьмичев, как член парткома, выбил три квартиры...

АЛЕКСЕЙ. При чем тут?! Я свою семь лет ждал!

ГОРОХ. Всем пострадавшим отпуска. Месячные оклады. Я могу кое-чем помочь...

АЛЕКСЕЙ. Причем ту  ты?! Пойду, побреюсь. /Уходит./

ПУШКИН. Понимаю.

МИХАИЛ. Я думаю, вы хотели, чтобы слух об этом случае вышел на экраны, так сказать, хотя бы через положительную информацию о героизме?

 

Сцена 10.

    Входит запыхавшийся МОНУМЕНТ с бутылками.

МОНУМЕНТ. А это я! /Стал в позе памятника, затем - водку на стол./Четыре в руки, и еще чекушку в брюки!

ГОРОХ. Я тебя столько лет не видел. Как хоть живешь, Натка?

НАТАША. Лучше всех.

МОНУМЕНТ. Перекрасилась, как лошадь на бегах, сказал граф.

ГОРОХ. Я. тоже твой подарок храню! Зажигалочка-пистолет. Правда, не горит - все мы погасли. Дай я тебя хоть поцелую! /Быстро обнял Наташу, впился в губы./

НАТАША. От... отпусти, дурак!

 

Сцена 11.

   Выбегает АЛЕКСЕЙ с электробритвой, отрывает левой рукой Гороха от Наташи так яростно, что ворот рубахи у Гороха громко треснул.

АЛЕКСЕЙ. Ты что?! /Отпустил./ А зажигалку ты Кузе на день рождения переподарил! Ишь, окружили!

ГОРОХ /смеется/. И че в ней такого?! Вроде и нос уточкой, и глаза не поймешь какого цвета... а тянет, как уголовный кодекс! Все наши тебя любили. Все равно, хоть на старости лёт, придавлю где-нибудь, как орел куропатку!

АЛЕКСЕЙ /хватает картину/. Видите ли, о хлебе он помнит! /Вырезает ножом холст./ А из этой рамы я сыну воздушного змея затетеню! /Гороху./ Рубаху порвал? Сейчас.

/Уходит./

НАТАША. Как все было-то?

ГОРОХ. Ну, как было? Накрыло. Она падает, они бегут. Цех еще не достроенный, да начальство приезжает... плакат хотели повесить... Хорошо, что канава. Ну, там трубы, кабеля. Попрыгали. Аж на метр землю придавило. До них не достало.

ПУШКИН. Это бригада Кузъмичева виновата?

ГОРОХ. Я не помню. Да не в этом дело! У кого не бывает? Ветер такой... весна бешеная...

МОНУМЕНТ /Наташе/. Он не хотел вселяться, убежал... да Наталья в рев: "Пока дают... "За два часа перетаскали! Даже хреновники эти включили. /Пушкину./ Он талантливый! У-у!..

 

Сцена 12.

   Появился побрившийся АЛЕКСЕЙ с ворохом красных рубах.

АЛЕКСЕЙ /Гороху/. Держи! /Глянул на Монумента./ Нравится? Хотел дюжину, как в старинных романах, да говорят: спекулировать собрался? Дали шесть. Ну-ка, все! Вы у меня на новоселье!

     Кроме Пушкина и, конечно, Наташи, все надели красные рубахи. Даже Монумент, хотя ему тесновата.

АЛЕКСЕЙ. /Пушкину./ А вы что? Не нравится?

ПУШКИН. Нравится. Смелый цвет. А я трус.

АЛЕКСЕЙ. А мы не трусы! Мы в небесах ходим!

ПУШКИН. Тогда скажите правду по телевидению!

АЛЕКСЕЙ. Правду? А кому это нужно?

ПУШКИН. Людям нужно. Чтобы не повторилось. Я всех обошел, никто не хочет. На вас была вся надежда. Понимаете, послезавтра областное начальство проводит совместно с прессой круглый стол, посвященный экскаваторному. Будут из Москвы товарищи. Хорошо бы, конечно, бывших директоров - Бутусова, Молодцова... но это нереально... Разговор пойдет о перспективах, про стену не будет речи, но она имеется в виду, как невыключенный утюг. Как бы хорошо, если рабочий, да еще пострадавший...

АЛЕКСЕЙ. И кто пропустит? Вы?

ПУШКИН. Я.

АЛЕКСЕЙ. Бросьте! Над вами еще сорок человек в очках!

ПУШКИН. Вот видите, какие мы. Не хотим даже пробовать. Сверху тигры, изнутри рыбы. /Наташе./ Мы с вами в сером. Вы знаете, что творится у них?.. Воруют импортное оборудование под дождем-снегом. Завод планировался в миллиард -

обойдется в три. Вокруг стройки - дачи, гаражи... это все материалы с завода. Территория больше города, как уследить? Вот я был в ФРГ...

АЛЕКСЕЙ. Хватит! Все это болтовня! Работать надо!

МОНУМЕНТ. Смирно! Наливаю!

МИХАИЛ. Хотелось бы, конечно, поговорить о смысле жизни. Но пора заняться комбайнами. Объяснить товарищам, как их нужно делать.

ГОРОХ. Сейчас, Миш, вмажем и пойдем объяснять! /Пьет./ А ты?!

МИХАИЛ. Я не пью.

ГОРОХ. Как это? Ты из деревни? Ты русский?

МИХАИЛ. Мне нельзя. Мне... вшили.

ГОРОХ. Иди ты! /Хохочет./ Покажи!

МИХАИЛ. Неудобно. Извините, Наталья.

ГОРОХ.  Так запивался?!

МИХАИЛ. Можно - я вот это пиво?

    Горох восхищенно смеется, бьет по плечу Михаила.

МИХАИЛ Между прочим, Горох, я бы на вашем месте денег за спасение товарищей не брал. Из принципа!

    Горох смеется, не веря, что тот всерьез, обнимает его.

НАТАША (Монументу). Тебе тоже не надо.

МОНУМЕНТ. Мне?! Да мне это как слону дробина! До сих пор на тяжелой физической работе! В ДОКе! (Пьет.)

   Алексей опьянел или погрузился во вчерашние страхи и мысли. Вот резко встал, вышел на кухню, слышно, как набирает в ведро воду. Вернулся с ведром, сел над ним, закурил.

ГОРОХ /Пушкину/. На свою родину смотрит. Она - под водой осталась. И папа там похоронен...

ПУШКИН. Прощайте. /Уходит./

АЛЕКСЕЙ. Вас что, Наталья Ивановна попросила? С утра пораньше проследить? Не уследите, если чего захочу.

ГОРОХ. А мы и следить не будем! /Глянув на Наташу, рассмеялся./ Уйдем и все! Ты че, Леха? Все нормально!

АЛЕКСЕЙ. Ничего не боюсь! Слабо - уеду плоты гонять?,

ГОРОХ. В отпуск? Давай и я с тобой?

АЛЕКСЕЙ. Никого не боюсь. Помнишь, не было мяса в столовой? Я на первое мая на митинге... /Поднимает руку./ Они подумали... а я им про это! Сразу привезли! А когда по копейке наряд закрыли, разве мы виноваты - не было бетона... кто пошел лаяться?

ГОРОХ. На свете деньги есть, братцы. Только они до востребования. Надо прийти, как на почту, и востребовать. Однако я на высоту, как ты, не полезу, мне и нулевого цикла

на мою жизнь хватит! Строить будут всегда, всегда надо будет землю копать, а за нее, матушку, больше всего платят!

АЛЕКСЕЙ. Ничего не боюсь. /Поднял стакан./ Дрожит?!. Надо же какая тварь человек! Она падает - я бегу... Было вчера - и забыто!!!

ГОРОХ. Вот! /Смотрит, приставив раму к лицу Алексея./ Узнаю!

МОНУМЕНТ /тягуче поет/. Что же вы не пьете, дьяволы?.. Али я не сын страны? Али я за рюмку водки не закладывал штаны?

НАТАША /встает/. Я ухожу. Все хорошо. Прекрасно. Славно.

     Звонок в дверь.

/Шепотом./ Это Женька?! Пришел - а обед не грет!

ГОРОХ. Ну и что?! Ты же с нами! Со всеми!

АЛЕКСЕЙ. Да не знает он моего адреса! Тем более - нового...

МИХАИЛ. Дверь за Лермонтовым захлопнулась. Пойду, гляну в глазок! /Уходит, кривляясь, на носочках, как балерина./

    Горох давится смехом. Монумент стукает его по спине.

   Михаил возвращается, машет руками, как моряк флажками.

МИХАИЛ/шепотом/. В белой рубашке... с таким воротом?

НАТАША /шепотом/. Он!.. Тише!.. Я вас очень прощу...

    Долгая пауза.

АЛЕКСЕЙ /тихо/. Кто мне вернет эту ясность неба, воды, мостов?

ГОРОХ. Что?!

АЛЕКСЕЙ. Горел, метался... куда все ушло? Спокоен, как бревно.

МОНУМЕНТ. Нет, это я бревно. Ты - сучок.

ГОРОХ /поет шепотом/. "Где мои семнадцать лет? На Большом Кар-ретном.,." Что нюни распустил? Учился. Работал.

АЛЕКСЕЙ. Да где учился? Поступал в университет - вижу, не прохожу красивее всех... раз в строительный - как в болото! А правда, мог ученым стать, художником... Моцартом.

ГОРОХ /давится смехом/. «Мусором»?.. Без тебя в милиции бездельников хватает. А ты работал и учился.

АЛЕКСЕЙ. Тянул семь лет. Как и ты. За мычание трояки получал. Бил на то, что рабочий. А мог бы на отлично. Не захотел. Почему? Кто ответит за семнадцать лет сна?!

НАТАША /шепотом/. Ну, пожалуйста, тише!..

МИХАИЛ. Да он ушел! /Уходит, возвращается, кивает./ Люди иногда говорят правду, но с перебором, чтобы их пожалели... и в правде этой разуверили. Тебя успокоить? Женился на прекрасной спокойной женщине, сестре моей жены. Сын - пионер. Обстановка - из ЧССР...

АЛЕКСЕЙ /глянув на Наташу/. Да какая обстановка?! У Гороха вон - дача в три этажа, а я фундамент не могу пятый год отлить...

МИХАИЛ. Он на машине кирпичи ворует, ты в рюкзаке.

ГОРОХ /смеется/. Эх, братцы, продам "Жигули" - возьму "Волгу"! Сейчас ездить водяра мешает, а выйду на пенсию - завяжу, очнусь - поеду Родину смотреть!

МОНУМЕНТ /Наташе/. Ты уходишь? Скажи нам что-нибудь. Сколько лет не виделись.

МИХАИЛ. Нет, все семнадцать лет нельзя вычеркивать. И семьдесят...

НАТАША /Монументу/. Ты тут самый сильный. Самый честный.

МОНУМЕНТ /прослезился/. Наташа. Ты добрая, как... Психея. Пойду, гирей во дворе поиграю. У меня сегодня отгул. Если Женьки нет нигде, свистну. /Уходит./

ГОРОХ. А я, Натка? Я какой? /Вставляет голову в раму./

НАТАША. Ты? Рвач.

ГОРОХ. Вот дам бутылкой по кумполу!

МИХАИЛ. Не надо! Она мне нравится все больше!

НАТАША. А вы... хитрый, как молодой кот из Японии! Никого ни во что не ставите! Играете людьми! Интересно, зачем вы приехали?

МИХАИЛ /грустно/. Зачем нарушил ваш покой?.. Я скоро уеду.

АЛЕКСЕЙ. А что про меня скажешь? Скажи на прощание.

НАТАША /прислушиваясь, нет ли свиста/. Все эти годы слежу за вами, все мечтала - из нашей компании тоже выйдут большие люди... Нет, сплошная дрянь бескрылая.

ГОРОХ. Ну дает! А сама кто?!

АЛЕКСЕЙ. Я наш завод уж пятнадцать лет строю! От первых ям, первых столбов!

ГОРОХ. Мы дерьмо? То-то ученики твои в консерватории поступили, в Парижах играют! Клавка моя ходила, палец сломала. Разве можно так заставлять?

НАТАША. Она его на перемене, дверью... А у вашего "бугра", у Кузи, два года назад стропальщицу крюком... красавица, теперь хромая... Торопимся! Лишь бы денег побольше! Потеряли мы что-то нежное, Толя Горохов, светлое, что только в юности бывает. Если б можно очиститься, вернуть... да столько бед нанесли себе, другим...

АЛЕКСЕЙ. Где?! Какую мы нанесли беду? /Достает, швыряет красные листы грамот./ Смотри! За подписью райкома, горкома! Или уже не нужны стране?! Только музыкантов надо, интеллигентов?!

МИХАИЛ. Вас бы в наш колхоз.. были бы там, как фонарь во тьме.

АЛЕКСЕЙ. Я не халтурил, не воровал! После меня стена не падала!

    Звонок в дверь.

Да что ты боишься?!

НАТАША /тихо/. Это он! Я еще ночью ушла... ходила по городу, после твоих звонков...

АЛЕКСЕЙ. Что?!

НАТАША. Он может подумать! /Бежит к двери на кухни./ Пусть зайдет, вы задержите - хоть на пять минут, а я тут по коридорчику на выход... /Исчезает./

 

Сцена 13.

    Уходит ГОРОХ, ведет ЖЕНЬКУ. Это чистенький, румяный, молодой человек в скромных советских джинсах и в белой рубашке с отложным воротником.

ГОРОХ. О Жека! Жека! Жизнь Жекова! Нас куют, а нам некого! Проходи, у нас мальчишник, новоселье,,.

ЖЕНЬКА. Ребята... случайно не заходила Наталья?

МИХАИЛ. Какая Наталья? Врач? Намазала синяк Леше лекарством и ушла. Такая толстая?

ЖЕНЬКА /растерянно/. Н-нет.

ГОРОХ. Посиди с нами.

ЖЕНЬКА. Не могу. Работа.

ГОРОХ. Кстати, тебе сколько акций за проектирование завода дали?

    Хлопнула дверь. Горох приставляет раму к лицу Женьки.

АЛЕКСЕЙ /вскакивает/. Где она? Идиоты, что мы делаем?! /Убегает./

ГОРОХ. Кто? Тебе опять плохо?.. /Женька./ Говорят, еще что-то проектируете? Тоже - завод? Скоро вся земля будет в заводах. Сплошная проходная. Ну, выпей!

ЖЕНЬКА. Говорю, работа.

ГОРОХ. А у нас не работа? Брезгует! Водка - антибиотик.

МИХАИЛ. Не надо заставлять.

ЖЕНЬКА. Вы меня обманываете,

ГОРОХ. В чем? Я - нет.

МИХАИЛ. И я - нет. Горох, нам пора!

ЖЕНЬКА /собрался уходить/. Там у входа на скамейке Монумент спит. Как бы милиция не забрала.

   Входит запыхавшийся АЛЕКСЕЙ.

АЛЕКСЕЙ. Как испарилась!

ГОРОХ. Как спирт?!

АЛЕКСЕЙ /Женьке/. Такой же нежный и румяный, как в детстве! Тебе сколько? Тридцать пять? И не скажешь! А у нас уже седые волосы!

ГОРОХ /выдирает с груди, подает Женьке/. На память!

    ЖЕНЬКА уходит.

АЛЕКСЕЙ. Что я творю?!

ГОРОХ. Что? Светлое завтра!

АЛЕКСЕЙ. Замолчи!.. Мучаю! Делаю вид, что не понимаю! А сам вчера готов был умереть возле ее ног!.. Ваську, Ваську принесите!

   ГОРОХ и МИХАИЛ уходят, взяв ведро с водой.

/Звонит по телефону./ Алло? Ты уже дома?! Наташенька! Я тебя умоляю! Ты где, мое золотко?! Хватит нам друг от друга!.. Мы все вернем! Ты права! Эти семнадцать лет бездарны! Что я с тобой сделал?! Это правда - когда вчера... она падает - я бегу... не о

матери вспомнил, не о сыне - о тебе! Как это страшно - мы могли больше не встретиться!

 

Сцена 14.

    Слышен милицейский свисток - ГОРОХ и МИХАИЛ быстро вносят, оглядываясь, спящего МОНУМЕНТА с мокрым лицом, на его груди пустое ведро.

ГОРОХ /Алексею/. Запри!..

АЛЕКСЕЙ /в трубку/. Что?! Какая Таня?.. Дочь?.. А где?..

    Горох и Михаил кладут Ваську на диван, Михаил идет запереть дверь,

Что?! Прочтите мне. Это она так написала?! Это с ночи лежит?

    Пятясь , входит МИХАИЛ, за ним - ГЛЫБА, малорослый милиционер.

ГЛЫБА /жестко/. Разрешите!

АЛЕКСЕЙ /в трубку/. Что значит ушла? Это она ко мне ушла?! Найдите ее!.. /Кидает трубку. / Я сейчас!

ГОРОХ. Ты куда?! Глыба, а мы не узнали! /Алексею./ Да посмотри ты на него... и брось ты бисер метать!

МИХАИЛ. Леш, не бегай! Я знаю, такое бывает. Надо выпить и выспаться.

АЛЕКСЕЙ. Пошли вы все на хрен!

ГОРОХ. Ну-ну, во-первых /Подмигивает Глыбе./ Мента не оскорбляй, он в форме. Во-вторых, акт оформит - пойдешь. Не отпускай его, Глыба.

ГЛЫБА. Погоди, Горохов. /Предъявляет Михаилу удостоверение./ Младший лейтенант Филимонов. Зачем вы этого гражданина занесли сюда?

АЛЕКСЕЙ. Ты что, Ваську Монумента не узнаешь?! А это мой свояк! Я теперь здесь живу! Все?!

ГЛЫБА. Вы что, дрались? /Кивает на синяк./

ГОРОХ. Давай-давай, Глыба, молоток! Давно в нашем районе?

АЛЕКСЕЙ. Послушайте, мне не до шуток! /Хочет уйти./

ГОРОХ. Ему не до шуток! /Обнял сзади Алексея./ Успокойся! Ну, было вчера. Стена парней накрыла, только это между нами, а я спасал. Вот отмечаем. Культурно. Посидишь с нами?

ГЛЫБА. Не могу, на службе. Четырнадцать человек? Майор говорил. Да как же они   стены крепят? Фундамент осел? Впору нашим людям заняться...

ГОРОХ. Зачем? Верно, Лех?! Ну, случилось. Выпьешь?

ГЛЕБА. Совсем расхалтурились! Вот, тоже, въехал, а начинаешь с ремонта...

АЛЕКСЕЙ. Да не нужна мне эта квартира! Мы уедем!

ГОРОХ. Куда?! На Север? Там классно платят!

АЛЕКСЕЙ. У Натальи Ивановны деньги есть. Квартира - вот. /Глыбе./ Ты Наташу Безродных помнишь? Мы снова с ней соединим наши судьбы. /Вырывается./

ГЛЫБА. Наташка - солнышко. /На Монумента./ Что такой слабый стал. Помню, по двое нас поднимал... Кузю валил... Вы еще долго тут будете?

ГОРОХ. Заскакивай после смены! Тут у нас мальчишник... чтоб не ныло - приклей горчичник!

ГЛЫБА /грустно/. А духами женскими пахнет. /Уходит./

АЛЕКСЕЙ /Гороху./ Мы вернем! Воскресим себя чистых, юных!..

/Хочет уйти./

 

Сцена 15.

     Входит ТАНЬКА, высокая девушка с косой на спине, глаза подведены синим карандашом, вязаная мамой кофта, синие вельветовые джинсы, старые панталеты.

ГОРОХ. Вот тебе - чистая, юная! Наташка - один к одному!

ТАНЬКА /поспешно/. Здрасьте, Алексей Михалыч.

АЛЕКСЕЙ. Ты меня знаешь?

ТАНЬКА. По фотке. /Близоруко всматривается в него./

АЛЕКСЕЙ. По фотографиям?! Она же все их порвала!

ТАНЬКА. А в старой сумочке, в секретере, за туалетной бумагой. /В руке у нее что-то зажато./

АЛЕКСЕЙ. Надо же, как похожа!

ТАНЬКА/почему-то испуганно, отступая/. Нет!

ГОРОХ. Как нет? Вылитая мама!

ТАНЬКА /облегченно/. А-а-а.

ГОРОХ. Ты за ней? Ухрюкала куда-то. А у нас мальчишник.

ТАНЯ. По-моему, она к бабушке уехала. В деревню.

ГОРОХ. Все наши бабы у мам в деревне. Моя тоже укатила на три дня сметаны поесть. Так бы и жить: город - папа, деревня - мама. И дети тама. /Смеется./

    Танька протянула, наконец, измятую записку Алексею. Он быстро расправил, прочел, сел. Стукнул кулаком себе в лоб.

АЛЕКСЕЙ. Тр-рус!.. Гад!..

ТАНЬКА. Я пойду?

АЛЕКСЕЙ. Нет! /Вскинулся, схватил ее за руки./ Она придет! Мы подождем! Ты тоже с нами!

ТАНЬКА /шепотом /. Ой, какие возможны приключения!..

МИХАИЛ/Гороху/. Толя, нам на комбайновый пора.

ГОРОХ /зыркнув глазом/. Погоди, свояк!..

АЛЕКСЕЙ. Идите, идите! Ты северные сияния видела?

ТАНЬКА. Ну.

АЛЕКСЕЙ. Знаешь, что это?

ТАНЬКА. Магнитные бури.

АЛЕКСЕЙ. Кто сказал?! Язык ему оторвать! /Шепотом./ Это телевизор... дальних... цивилизаций!

ТАНЬКА /изумленно/. Правда?! А почему?..

АЛЕКСЕЙ. Почему плохо видно, дергается?.. А он расстроен! Немного наладить - и мы увидим, чего никто не видел! Хочешь помочь?

ТАНЬКА /шепотом/. Да! А как?!

ГОРОХ /смеется/. Вот так и Наташке голову морочил!

АЛЕКСЕЙ. Да никому я не морочил! Это потом я сам себе...

ГОРОХ. Тань, это у него после вчерашнего. А мужик веселый. Вот, анекдот рассказал. Один другому говорит: спорим, укушу свой глаз...

АЛЕКСЕЙ. Ну, хватит! Кончился этот маразм! Не надо меня веселить! Всё! /Курит над пустым ведром./

ГОРОХ. Он шутит! Вот летят три крокодила...

АЛЕКСЕЙ. Ты помолчишь?!

ТАНЬКА /на Михаила/. А он все время молчит. Умный.

ГОРОХ. Он из деревни. В деревне все молчат. Смотрят на портянки и молчат.

МИХАИЛ. Я думаю.

ГОРОХ /зло/. О чем?

МИХАИЛ. О тебе. О себе, про них... Ну, есть у тебя на комбайновом какой-нибудь телефон?! Душа горит!

    ГОРОХ уходит за МИХАИЛОМ в соседнюю комнату, оглядываясь на Алексея.

АЛЕКСЕЙ. Понимаешь, я виноват перед ней.

ТАНЬКА. А она... не виновата?

АЛЕКСЕЙ. Нет. Она была веселая. Мы играли. Я - заводила в этой компании. Клеили листовки: "Товарищи, все знайте - Алеша и Наташа любят друг друга". Тогда все играло - птицы, облака, мы сами. А потом что-то обязательное началось, серое - деньги, дела, дети... ДДД. Как ДДТ! Сейчас даже представить не могу, каким чудом могла быть наша семья! Каким светлым праздником!

ТАНЬКА. Ваша жена всегда насупленная... вроде как Наполеон.

АЛЕКСЕЙ. Да, да! Меня потянуло... Только такая, я подумал, составит со мной нормальную семью. Твоя же мама казалась ненадежной... легкомысленной, доступной. Она всех моих друзей целовала при встрече - но ведь это мои друзья?! И все время

что-то дарила! Помню, какому-то незнакомому старику на вокзале - он плакал - браслет со своей руки! Такая все деньги расфуфырит...

ТАНЬКА. Она очень бережливая. Мама зарабатывает сто сорок, Евгений Васильевич двести. Нам хватало на все.

АЛЕКСЕЙ. Какой Евгений Васильевич? Папа? /Пауза./ Как ты учишься?

ТАНЬКА. Хорошо. Только цифры не запоминаю.

АЛЕКСЕЙ. А я все любил! Цифры, стихи! Логарифмы помнил, веришь!

 

Сцена 16.

    Выходят ГОРОХ и МИХАИЛ.

ГОРОХ. Ты, значит, иди. Я сейчас.

    МИХАИЛ уходит. Пауза.

ГОРОХ. Кнопка, ты мою дочь знаешь?

ТАНЬКА. Клаву? Такая рыженькая? Вместе в волейбол играем.

ГОРОХ /смеется с каким-то гнусным смыслом/. Главное, чтобы не в футбол! /Перехватил резкий взгляд Алексея./ Да че ты?! Не надо их к шибко красивому языку приучать! Жизнь жестока! Вот я, вроде тебя розы носил - а жена не любила. А раз - взял за плечи... признала мужика. Они тоже не ангелы. Тоже силу уважают. Это только говорят, будто музыканты им нравятся, пое-еты, сухое вино...

ТАНЬКА. А я люблю поэзию!

ГОРОХ. А я музыку! Сыграй, Танюха! Фортепьянка - там!

ТАНЬКА. Я... я плохо.

ГОРОХ. Вот-вот! А мама-аша тут разорялась!..

АЛЕКСЕЙ. Что тебе надо?! Ну, сыграй ему! Пусть подавится... красотой!

     ГОРОХ и ТАНЬКА уходят в соседнюю комнату, Алексей торопливо курит.      

     Слышно, как девочка играет Шопена. Потом Горох - одним пальцем "Расцвела сирень в моем садочке, ты пришла в сиреневом платочке..." Затем Танька показывает ему, как это играть обеими руками, аккордами. Горох неумело пробует, но слух есть.

 

Сцена 17.

    Вбегает НАТАША.

НАТАША /с порога, хрипло/. Женька больше не заходил?!

АЛЕКСЕЙ /вскочил, обнял/. Наташенька!..

     Музыка за стеной замолкла.

НАТАША. Не заходил?

АЛЕКСЕЙ. Зачем?..

НАТАША. Мы как в дурном романе... все записками...

АЛЕКСЕЙ. Что он тебе?! Что ему надо?!

НАТАША. "Кажется, я все теряю». Боже, к чему это так?..

АЛЕКСЕЙ. Прости меня! Я люблю тебя! Мы все вернем!

НАТАША. Что?

АЛЕКСЕЙ /целуя/. Все вернем!.. Всё!

НАТАША. Как можно все вернуть?

АЛЕКСЕЙ. Начнем сначала! У меня есть деньги, уедем! Какие-то не те слова... Вот вскинь руку! Да будет свет!

НАТАША. Нет! Поздно!

АЛЕКСЕЙ. Все равно загорится! Ты самая прекрасная... как я мог столько лет без тебя?! Она падает, я бегу, думаю о тебе.

НАТАША. Милый, если ты еще можешь в сумерках сойти за прежнего Алешу...

АЛЕКСЕЙ. Твои волосы как цыганский шатер!

НАТАША. Они давно укорочены!

АЛЕКСЕЙ. Твоя кожа как ослепительный мрамор!

НАТАША. "Мрамор"?.. Посмотри на мою шею!  (Глянув на спящего Монумента, пытается расстегнуть кофточку у горла.) Чтобы ты успокоился. (Вдруг обняла себя за плечи, заплакала, села на стул.)

АЛЕКСЕЙ. Что? Что с тобой?.. Я же тебя люблю! Может, еще больше, чем раньше! Не веришь?

НАТАША. Я ночью поверила. А сегодня ты такой чужой! Ты через неделю снова станешь таким!

АЛЕКСЕЙ. Никогда я больше не стану другим! Начнем сначала! Таня будет с нами! Мы уедем!

НАТАША. Таня?! Откуда ты?.. Ты что, с ней знаком?! Без моего разрешения не смей говорить с ней! Я тебе сначала объясню, как надо.

АЛЕКСЕЙ. "Как надо". Любить надо! /Включает рацию. В микрофон./ Внимание! Работают все радиостанции планеты! Я, Алексей-первый люблю Наташу-первую!..

НАТАША /выдергивает провода/. С ума сошел! Еще арестуют! Выкинь! Ушло наше детство!..

АЛЕКСЕЙ /смеется, целует ее/. Мы его вернем! Отмотаем!..

НАТАША. Лучше вон по телику, правду скажи о своем заводе! Кто виноват - отмотай!

АЛЕКСЕЙ. Кому это нужно? /Целует./

НАТАША. Ты мог погибнуть!

АЛЕКСЕЙ. Золотая моя, давай лучше сороковую... /Напевает, сам себе дирижируя, долго и без фальши./ Тара-та, тара-та, тара-тата... Ну?!

НАТАША. У тебя абсолютный слух.

АЛЕКСЕЙ. Хотя - абсолютный неслух!

НАТАША. Нет, это раньше ты был неслух! Сейчас - слух! Живешь, чтобы больше иметь! Заткнул вам рты Кузя квартирами, премиями! В юности командовал вами, и теперь...

АЛЕКСЕЙ. Неправда! У них была своя компания, взрослых. А у нас своя. Он ни разу меня на неправое дело не толкнул, наоборот - забавлялись, что мы в кастровцев играем... Не смей так! Ну, выступлю - а толку?! Решат - чего-то недодали! На юг, в

санаторий, отправят! Да и кто с этой правдой пустит на экран?!

    Наташа махнула рукой.

АЛЕКСЕЙ. Я ничего не боюсь! Что я, Кузю боюсь? Ты видела, как я с ним разговаривал?

НАТАША. Да при чем тут Кузя?

АЛЕКСЕЙ. А кто при чем?

НАТАША. Ты! Как ты можешь все вернуть, если себя не хочешь вернуть? Если уж любишь меня, слушай! Я теперь другая! Это раньше молчала, обожая, как корова!"Ах, я не воровал, не халтурил"...

АЛЕКСЕЙ. А что - нет?!

НАТАША. "Всегда был честен". Да я каждый день твой знаю! Каждый час! Тебе не приходило в голову, что я ревниво смотрю, как ты гибнешь?! Становишься чудовищем над своим ведром! С замками на книгах! Спиваешься! Отдав свою смелость, небоязнь высоты за большие деньги!

АЛЕКСЕЙ. Ты... несправедлива!..

 

Сцена 18.

     Входит с улицы МИХАИЛ.

МИХАИЛ. Извините. Горох, все о кей!..

    Появляется ГОРОХ. За стеной тихо.

ГОРОХ. Я тебе говорил? Достали пропуск?

МИХАИЛ /показывая пропуск/. Завтра перед рабочими первой смены буду речь держать о совести. От имени крестьянства.

ГОРОХ. Послал?

МИХАИЛ. Телеграмму? Утром Наталья Ивановна будет здесь. И жена моя. И теш-ша.

АЛЕКСЕЙ. Что?! Кто вас просил, сволочи?! Что вы тут топчетесь? Они вас, как шушеру, наняли?!

ГОРОХ /хохочет, показывая пальцем на него/. Ну, хватит! Натка, он тебя разыгрывает! Пора ремонтом заняться. Жена заругает. /Берет кисть./Тебе белой?

АЛЕКСЕЙ. Какой розыгрыш, ты, крокодил?!

МИХАИЛ /смеется/. Ну, ладно, ладно! Отнесись философски. Это бывает. Я однажды об одной девушке вспомнил - в шестом классе на березу лазили, пели. Ноги ободрали. Нашел ее в Омске, толстая стала, как трактор. Лучше не встречаться!

АЛЕКСЕЙ. Уйдите, гады! /Хватает за руку Наташу./ Вот мое счастье! /Наташе./ Если что и было, начальники виноваты... Бутусов, Молодцов... это они торопили: давай-давай!

ГОРОХ. Точно!

АЛЕКСЕЙ. Они и Женьку твоего тормошили с чертежами литейного... вот и засадили корпус на болоте... может, фундамент поехал - стена и упала?...

НАТАША. Что?! Ах, ты так!..

АЛЕКСЕЙ. Я ничего не говорю!

НАТАША. Не думала, что начнешь и на него валить!

АЛЕКСЕЙ. Да я не валю! /Михаилу./ Лучше бы ты Бутусову кинул телеграмму!  "Ордена на стол!" А мы-то в чем виноваты?! Наташенька, мы все вернем! Таня!..

 

Сцена 19.

     Выходит ТАНЬКА.

АЛЕКСЕЙ. Золотко мое!

НАТАША /испуганно/. Ты здесь?!

ТАНЬКА /тихо/. А я тебя искала.

НАТАША. Господи, еще не хватало, чтобы моя дочка с этими алкоголиками?!

ТАНЬКА. Мама, они хорошие. Дядя Толя меня песне учил.

НАТАША. Дядя Толя?! Этот научит! А ну отсюда!.. Это самые плохие, самые лживые люди, каких я видела на свете!

АЛЕКСЕЙ. Наташа!..

ТАНЬКА. Мама, а я люблю плохих. Вот в кино - как хороший, так скучный. А плохой - он и на гитаре, и через пропасть. Они еще скажут свое слово!

НАТАША. Что?! Что ты мелешь?!

    Горох достает из-под дивана и ставит на книжный шкаф большую фотографию на картоне - на ней изображен Алексей со своей женой.

    Танька медленно идет, оглядываясь, к двери на выход. Алексей прыгает к фотографии, судорожно мнет ее, поджигает, бросает в ведро.

НАТАША. Семнадцать лет жили спокойно. Еще не хватало из-за вас, пьяниц! Где телефон? Телефон где? (Уходит в соседнюю комнату./

    Алексей подходит и бьет Михаила. Тот вцепился в него. Горох разнимает.

    Танька бегом возвращается, царапает ногтями руку Михаила.

ТАНЬКА /яростным шепотом/. Не трогайте его!..

МИХАИЛ /тряся рукой/. Город с ума сошел!..

ТАНЬКА /тихо/. Извините.

     Алексей сел на стул, опустив голову.

/Присев рядом на пол./ Я хотела посоветоваться... можно? Вот я шла - пьяный лежит. То есть, я подумала - пьяный. А на следующий день говорят - упал человек на улице, умирал два часа от инфаркта, а никто не помог! Но я-то видела на правом берегу. А этот на левом. Я-то пьяного видела?.. Он спал?.. Рука вот так...

 

Сцена 20.

    Быстро выходит НАТАША - ТАНЬКА вскакивает и убегает.

НАТАША. Что она тут?! А?! Говори, что тебе плела? Кто-то ей, дуре, брякнул, что ты - ее отец! Так вот, имей в виду - ложь!

АЛЕКСЕЙ /тихо/. Что?..

НАТАША. Ложь! Посмотри, ее нос картошкой... глаза женькины...Клянусь родной мамой! Этого еще не хватало! И я прошу тебя - больше не звони нам! Никогда!

АЛЕКСЕЙ. Наташа, милая...

ГОРОХ. Да плюнь ты на нее!

АЛЕКСЕЙ. Нам нельзя больше терять друг друга!

ГОРОХ. Не уважает рабочих!

МИХАИЛ. А я бы на вашем месте остался! Часа на два!

НАТАША. Пьяньчушки проклятые! Ворюги! Колоды сонные! Из-за таких, как вы, разваливаются наши дома! Падают самолеты! Лучше бы тебя убило!

АЛЕКСЕЙ. Наташенька... прошу тебя! Я к этому шел всю жизнь...

ГОРОХ. Допился! Плачет перед ней!

АЛЕКСЕЙ. Я убью вас сегодня! Я трезвый плачу! Люблю ее! Наташа, мы все вернем!

НАТАША. Что ты вернешь?! От тебя, кого я любила, ничего не осталось! Осталось вот это пустое ведро! Мне страшно за тебя, Алексей! Прощай! (Уходит.)

     Звонит телефон в соседней комнате. 

АЛЕКСЕЙ. Это Танька! Мне!..

ГОРОХ. Погоди-погоди! Наверно, Жека! Скажу, все в порядке. /Уходит, возвращается с телефоном./ Что? Какого Вадима? Витальевича? А, это профессора... Ну и что?

Возвращаете? Возвращают статью. Передам. /Кладет трубку./ Да че она тут развыступалась? Не обеднеет государство! Не американцы же берут - свои. Внутри своей границы. Всем надо. А насытимся - успокоимся. Успокоимся, станет скучно - сами выйдем, добровольно для страны поработаем. А пока - дайте пожить, верно?!

МОНУМЕНТ /вздыхая, медленно садится на диване/. Да. Другие времена. Раньше была красивая сказка. Умирает нищий, появляется   фея в образе прекрасной девушки в белом... И вот она тоже говорит: "Я о тебе знаю все, каждый твой день". Но что она говорит дальше: "И я знаю - ты был хороший человек". И человек спокойно и счастливо умирает. Как это сладостно, когда кто-то о тебе знает! А вот кто знает

обо мне?

ГОРОХ. О тебе? Я знаю! Миша знает! Леха! Верно?

МОНУМЕНТ /встает, ходит, поднимает из-под ног газеты, читает/. Люблю ремонт - начинаешь газеты читать. А что? И тут есть герои. Во все времена есть. Надо только

читать.

ГОРОХ. Ты сам - сильный человек! И я не хиляк! И Миша! И Алеха вон!.. /Выпивает,/ Давайте споем! Ведь мальчишник... отдыхать собрались. /Поет./

А муха ле... а муха ле...

А муха ле... а муха лезет по паркету...

МОНУМЕНТ. Нет, правда! Почему интересно читать газеты столетней давности, а сегодняшние... нет. Это неправильно! Что-то мешает. Что?

ГОРОХ. Запах керосина от краски. /Поет./

А муха на... а муха на...

А муха прямо на газету!

МОНУМЕНТ. А может, пускай выступит? Наташа увидит - смелый, как раньше... и  объединятся.

ГОРОХ. Кто? Планетарии всех стран?! Ты, я вижу, до сих пор в Наташку втрескан... вот гипноз и действует. То-то, когда она Жеке не поверила, спросила: "Вася, ты честный человек... это правда - у него насчет Натальи?.." - ты честно рассказал. Слышь, Лех? А сейчас неловко. Тебе она скажет - пойди с крыши прыгни, ногами в медный таз попади - пойдешь прыгать? Да кто допустит? Да и зачем вылезать? Вылезешь с правдой - значит, хочешь в начальники. Зато тебе потом доверят правду побольше, потяжелее прятать. Спать не будешь! Облысеешь! А нам легко! Вот скажи - че хочешь! И я соглашусь! /Поет./

Алябидуби... алябиду...

Алябидуби... лябидуби...

Леха! Да пошла она! Ну?! /Поет, размахивая руками./

А я пилю... а я пилю...

А я пилю... а я пилюли принимаю...

Горячим ча... горячим ча...

Горячим чаем запиваю...

 

КОНЕЦ 1 ЧАСТИ.

 

 

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

 

Сцена 21.

     Та же обстановка. Утро третьего дня.

     Сидят с гитарами рядком, как на концерте, три старых приятеля в красных рубахах - МОНУМЕНТ, ГЛЫБА /после дежурства провел здесь ночь/ и ГОРОХ  - этот

небрит и много выпил, хотя трудно сказать, что он пьян. На нем черные перчатки .

Они тренькают, подпевая сами себе, песню "Битл-зов": "Облади-облада" -

когда-то играли в юности, теперь вспоминают. Одна бутылка водки допита до половины, рядом неоткупореннал другая. Ведра не видно. На диване телефон.

ГОРОХ /подпевая/. Дритта-та-та-та... та-та-дритта... /Громко, в сторону соседней комнаты./ Лех, ну ты че?! К ней ходил? Да пошла она!

МОНУМЕНТ /тихо/. Не приставай! /Продолжает тренькать./

ГОРОХ. Не банный лист! И даже не корабель пиратов, чтобы приставать! Проснулся - его нет! Под ее окнами стоял? Да плюнь! Завидует, стерва! А Наталья Ивановна не приедет, мы с Мишкой до председателя дозвонились - мол, отбой, сами ремонт закончим! Она моей жене духи подарила... "Сардоникс". Боится, что ты с Наташкой... Дритта-та-та... Лех?!

ГЛЫБА. Помолчи, не понимаешь?..

ГОРОХ. Не могу молчать, не памятник норильской лыжнице! Лех? А что ты в Москву телеграммы по горячке шуранул - не расстраивайся! Пушкин же говорит - приедут на круглый стол, а мы их сюда заодно, товарищеский суд устроим! Я, может, тоже о счастье мечтал, а что с имя заработал?!

МОНУМЕНТ. Да уж чья бы корова мычала...

ГОРОХ. Ну, хочешь - приведу?! Уговорю! Спорим? И она тут останется! И успокоится мужик! И Наталье не скажем! Два часа хватит? /Смеется./ Слушай, ты нарочно с одинаковым именем нашел, чтоб не путать? Хошь анекдот?

ГЛЫБА. Ну, твои анекдоты!.. (Крутит головой./

МОНУМЕНТ. Я недавно веселую историю прочитал в древней книге. Это у китайцев. Однажды какой-то там Чжуан Чжоу  сон увидел - будто он бабочка. Порхал себе, был счастлив и не знал, что он Чжуан Чжоу, А проснулся и удивился: он же Чжоу!

И не знал уже теперь - то ли Чжоу снилось, что он бабочка, то ли бабочке - что она Чжуан Чжоу. Правда, смешно?

ГЛЫБА /продолжая играть/. Ничего себе смешно!

 

Сцена 22.

    Звонит телефон - выбегает АЛЕКСЕЙ. Он эти ночи не спал, лицо черное, глаза горят. Хватает трубку, но в трубке молчание.

АЛЕКСЕЙ. Алло?.. Это кто?! Не слышу! Алло?.. /Медленно кладет трубку./

ГЛЫБА. А вот у нас в Железнодорожном районе такал история произошла. Одна женщина мужа во сне то Васей зовет, что правильно, то Колей. Он ее за волосы! Она в рев: дескать, был у ней братик в детстве, Коля... вот и приснился. Позволь и дальше так называть. Позволил. А недавно назвала Сережей... Тут он взял и стул об нее разбил. Дали два года. А она тут же - замуж... за Федю!

ГОРОХ. Да я бы ее за ноги к улетающему самолету! Лех, а ты? Если бы сейчас Наталья в деревне... а?

АЛЕКСЕЙ. Я к Кузьмичеву ходил. Хотел застать до работы.

ГОРОХ. Попроси подвинуть очередь на машину! Он тебе сейчас сделает! .

ГЛЫБА. Он еще вчера с моим шефом на рыбалку укатил, на Красные ручьи. Рыба прет на нерест.

АЛЕКСЕЙ. Нет, уже дома. Говорит, переживает. Больничный лист показал. Стенокардия. Я ему и говорю - собираюсь выступить у Пушкина. Чтоб знал.

ГОРОХ /потрясенно/. Да ты что?. Серьезно?!

    АЛЕКСЕЙ уходит в соседнюю комнату, толкнув рукой дверь - "волшебные" механизмы не работают, он все сломал.

ГЛЫБА. Ну и правильно!

МОНУМЕНТ. Человека чуть не угробил. Четырнадцать человек. Одну пятисотмиллионную часть взрослого народа планеты.

ГОРОХ. Да вы че?!

ГЛЫБА. А че?

ГОРОХ. Вы Кузю не знаете! Он все может!

МОНУМЕНТ. Что?

ГОРОХ. Ну, например, выгнать отсюда. Ордеров-то еще нет? Куда пойдут?

ГЛЫБА. А в свою старую квартиру! На хрен ему подачки?

ГОРОХ. В свою?! Там уже Игорь Кунин со своей. А в общаге, где Игорь жил, - дагестанцы, штук восемь, и все с ножами. Нет, назад пути нету!

МОНУМЕНТ. Верно. Можно повторить только сон...

ГОРОХ. Сейчас Миша придет - пусть срочно увозит в деревню! А я с парнями договорюсь - мы ему доделаем ремонт.  Три сотни - и мараться не надо! Да я бесплатно замахорю!

АЛЕКСЕЙ /выбегает/. Хватит, Горох! Сегодня сюда в двенадцать автобус придет, с телекамерами - так Пушкин сказал! Прямо из этой фатеры я и вломлю про наш завод, про ДСК, какие он нам квартиры строит, про жизнь!.. А эту водяру - уберите!

(Швыряет бутылки в коридор, ведущий на кухню - слышен звон стекла.) Чтоб я больше не видел! И так проспал полжизни! Идиоты! /Уходит./

ГОРОХ. Сегодня?.. /Пауза./ Н-ну, завела его эта сука! Нет, братцы, так нельзя. Ну, виноват Кузя... че в прошлом ковыряться? Задница у всех черная, закон природы. Да и не погибли, все живы. И не Кузя виноват - это при Бутусове было...поднимали цех - арматуры не хватало, электродов... ветер бешеный...

ГЛЫБА. А я думаю - надо сказать. Вот у нас воды не было две недели. Разговоры, а толку... Надел форму, спустился к сантехникам, говорю: за что вас посадить, найдем. Или давайте - поторопитесь с водой. Через час пошла.

ГОРОХ. Ну, гадина! Нет, я ее найду, заставлю... Дело прошлое, че теперь за душу дергать: "Бросил - не бросил». Я уговорю ее, переспят - успокоится... /Вскакивает, ставит гитару в угол./

МОНУМЕНТ. Не трогал бы ты своими черными перчатками, Горох, чужую любовь...

ГОРОХ /зло/. Они лешкины!

ГЛЫБА. А я бы нашего майора тоже пожучил по телевидению... только ведь потом какой-нибудь бомж убьет меня и закопает...

МОНУМЕНТ. А вот у нас в ДОКе люди хорошие. Потому что физически сильные. Никому не завидуют.

ГОРОХ. Да че ты знаешь? Ты в телескоп на них смотришь!

АЛЕКСЕЙ /выбегает/. Не смей ходить! Я не хочу ее видеть!

ГОРОХ. Да ты че?! Она - во! /Поднимает большой палец./ и чудно сохранилась!

    Алексей бешено смотрит на Гороха.

 

Сцена 23.

    Входит с улицы расстроенный МИХАИЛ в новой шляпе. Швыряет ее в угол.

ГОРОХ. Что такое?! Товарищ в новом шляпоне?

МИХАИЛ. Всем на все наплевать! Чтоб у них грибы меж ногами выросли!

ГОРОХ. Не пустили? /Приставляет к нему раму./ Не похож?

МИХАИЛ. Да на пропуск не смотрели даже! Прошел! Выскочил перед сменой - еще конвейер не тронулся. Товарищи, говорю, я приезжий. Решили, что лектор. Но как поняли - руками замахали, пора работать. Какой-то амбал на улицу выкинул, говорит, спасибо скажи, что милиции не сдал!

ГЛЫБА. А что такое? Обманом проник?

МИХАИЛ. Да не обманом! Мне объяснить им нужно! Понимаешь, Глыба - мы получаем  комбайны... ты разбираешься в механизмах?! Вот получаем - а они не готовы! Каждый болтик надо проверять! Фиксатор выгрузного шнека не держит - из-за пластинчатой пружины. А шатун?!

ГОРОХ /смеется/. Медведь-шатун?!

МИХАИЛ. Перестань ржать! Шатун привода грохота! Подшипники открытого типа - значит, смазывай каждое два часа! Это в поле-то?! А работа? Да и это ничего... Там просчеты в конструкции! Я им ору, руками в воздухе рисую. Шкив привода ходовой части где расположен - на коленчатом валу! Там инструкция: чаще затягивайте гайку крепления шкива! И спецключ. А как подтягивать?! Тут радиатор мешает! Близко к шкиву! Это надо сначала радиатор отвернуть, отодвинуть ломом, а уж потом...

тут не минуты - часы теряешь!

     Долгая пауза.

МОНУМЕНТ. И что говорят? Они же что-то говорят?

МИХАИЛ. Ничего не говорят! Выгнали!

АЛЕКСЕЙ. Не любим мы правды! Но разве не вы, господа колхозники, письма пишете: спасибо за комбайны, алые корабли полей?" У них там на стенде висят!

МИХАИЛ. Да это чтобы прислали! А комбайны плохие.

ГЛЫБА. Надо было к главному инженеру пойти.

МОНУМЕНТ. Или на досуге с ними, после работы, в столовой...

ГОРОХ. С мата надо было начинать, с гроба! Сразу бы заинтересовались! Хоть бы запчастями помогли.

МИХАИЛ. Сунули два подшипника! /Достает из кармана, катит в угол./ Но это же несерьезно! Что я директору скажу?! Маме? Жене? Дочке? Они же ждут!

МОНУМЕНТ. Продолжение рода - святое. Сколько ей?

МИХАИЛ. Два! Уже все понимает! Я жить не хочу! /Алексею./ Может, в Норильск рвануть? Там под пургою сдохнуть во имя Родины?

ГОРОХ. Чё вы, мужики, как на похоронах?! Все наладится, само собой. Кузьмичев, кстати, может помочь. Интересно, эта водка горит? /Наливает остаток из стакана в блюдечко, чиркает спичкой./ Разводят, гады! Раньше крепче была, верно, Леха?!

   Тренькает телефон - Алексей бросился к телефону, махнул рукой, отошел.

ГОРОХ /снимает трубку/, Аллеу!.. Кто?! /Отдает Михаилу./

МИХАИЛ. Вадим Витальевич? Извините, у нас передряги. Что?! Надо было сказать, чтобы не высылали? А кому показали статью? Академику Кадомцеву. Между прочим, он комбайнами не занимается?.. Перцовый пластырь? Да, оттягивает. Мы поищем. /Кладет трубку./ Я выпью. Где? Где химия?

ГЛЫБА. Не пей, если нельзя. У нас один гражданин пришел выпивший... должен был на картошку ехать - автобус сломался... Отпирает дома дверь - жена с хахалем. Запер - и бензином облил. Сам обгорел, квартира занялась... а они через окно! На суде жена говорит: вечно пьяный, ему причудилось, а меня и дома-то не было - у матери была. И мать подтвердила, и сестра! А у него взяли анализ - алкоголь. Плачет, катается по камере, а доказать не может. Брови сгорели. Нехорошая женщина... Ты в ОБХСС пойди. Может, эти испугаются... десяток комбайнов соберут, как надо. Ну, пусть не тебе... кому-то же достанутся?

     МИХАИЛ уходит на кухню, слышно, как набирает воды в ведро, возвращается - садится, глядя в ведро.

МИХАИЛ. У меня тоже родина осталась на дне... в новом поселке живем. Народ сборный, злой, не простят они. Я похвастался, что достану!

ГОРОХ /Алексею/. А когда тебя будут показывать? Завтра?

АЛЕКСЕЙ. Прямо в эфир.

ГЛЫБА. Так сейчас не делают! Сначала записывают.

АЛЕКСЕЙ /поднял запачкавшую куклу, вырвал провода, швырнул в угол./ У них "дыра", что-то там сорвалось. А может, и Пушкин нарочно переставил. Прямо живьем пойду. Я им устрою!

ГЛЫБА. Только выражайся, как надо, иначе посадят.

АЛЕКСЕЙ /пинает в угол рацию/. Я найду слова. /Уходит./

ГОРОХ /шепотом/. Братцы! Да мы его под монастырь подведем!.. Вы че, против Кузи?! Ведь и обидеться может! Ну, виноват, но не настолько же?! А скольких спасал? /Монументу./ Ты заболел - кто антибиотик привез?! Тогда хрен его было где взять! Мне взаймы деньжат кинул, когда я строился! У него друзья и там, и там. Он и сам скоро будет там! Из рабочих! А как говорит! Может хоть ящик выпить! Две смены отстоит, если кто заболел - и ни в глазу!

ГЛЫБА. Зато потом стены падают!

ГОРОХ. Ну, что стена, что стена?! Такая одна стена найдется у любого! Хорошо строит? Много? Награжден?

МОНУМЕНТ. Это, Цицерон, демагогия. О розе судят по одному лепестку. Четырнадцать человек могли тю-тю. Да и стену теперь снова поднимай, миллионы плати. А он, небось, на год раньше отгрохал, двенадцать премий получил?

ГОРОХ. А тебе завидно?! Третий год в одних штанах ходишь! /Глыбе./ Поговори с Лехой! Он к тебе всегда хорошо относился! Говорил - вот маленький, а смелый, в глаза лепит. Помнишь, ты ему: Лешка, козел, не пей денатурат! /Монументу./ А Кузя ведь и убить может! Скажет, я тебя породил, я тебя и... Давай-те сделаем козу!

ГЛЫБА. Ты Наташку козой называешь?!

МОНУМЕНТ. Он имеет в виду - КаЗэ - короткое замыкание. Не вздумай! Да они от уличного трансформатора подтянут!

 

Сцена 24.

     Звонят в дверь, входят 1-й и 2-й ОПЕРАТОРЫ с мотком проводов, ящичками и пр.

1-Й ОПЕРАТОР. Здесь живет Потылицын?

    Появился АЛЕКСЕЙ с блокнотиком, карандашом.

АЛЕКСЕЙ. Да, да! Проходите! Где Пушкин?

2-Й ОПЕРАТОР. Погиб на дуэли. Но поскольку бессмертен, сейчас будет.

    Смерив его гневным взглядом, АЛЕКСЕЙ снова уходит в соседнюю комнату.

    Операторы далее вносят французские телекамеры, разобранные для перевозки на ПТС, собирают, налаживают звук, свет, не обращая внимания на присутствующих.

МИХАИЛ /тихо/. Зря я приезжал. И вообще, зря тут. Он любит чужую женщину. Это трагедия. А мы - свиньи. Я - домой.

ГОРОХ /топотом/. Как домой?! Ты же родня?! Влияй!  Ты же не хочешь, чтобы его жена, сестра твоей жены... сын - мальчик! - на улице оказались? Чтобы опозорил вас, как ябедник?

ГЛЫБА /шепотом). Какой ябедник?! Что ты несешь?!

ГОРОХ /Михаилу/. Гоголь говорил: нет ничего выше товарищества! Кузя ему картину принес! /Берет раму, вставляет в нее холст. Холст выпадает./ Вот! Скажет: дебош устроил в новой хате, с фингалом ходит, баб водил - Наташка же приходила... семью расколет! /Глыбе./ Лучше ты давай против своего майора?

ГЛЫБА. А может, и выступлю! Вот Алешка сначала выступит..,

ГОРОХ. Хрен ты решишься!

ГЛЫБА. А вот расскажу! Один наш пьяную девчонку уговорил в вытрезвителе... видно, постращал. Я на собрании!.. Меня и понизили! А теперь мне уже все равно! Я выступлю!

ГОРОХ. Эх, Алешка! Из-за кого?! Да с ней тут все спали!

МОНУМЕНТ. Ты спал?!

ГОРОХ. Ну, я не спал, а кто-то спал. Женька... Серега-летчик, ее сосед... на фуражке клялся!

 

Сцена 25.

    Входит АЛЕКСЕЙ, уносит на кухню ведро, возвращается.

АЛЕКСЕЙ /бормочет/. Не любим мы правду! Не любим! А только используем, если в малой дозе и неопасна. Я на собрании выскочил, как буй: бетона нету... опалубки не хватает... А мне из президиума: ты по существу! Я понял и начал говорить: нет рукавиц. Вот это правильно, критику принимаем... и дали нам рукавицы. И еще долго потом говорили: правильно Потылицын насчет рукавиц говорил. И я понял: надо с правдой вылезать, но с правдой махонькой... Но с этим-то как?! Она падает - я бегу... /Уходит./

ГОРОХ. А я всю жизнь правду говорю, а вы злитесь. Могу про себя! Вот Алка, не признавала меня, не хотела за меня. А у них там сквер возле дома. Я ее ночью на тропинке цоп, на морде чулок, тихо, говорю, не рыпайся... голосом чужим, конечно...

и в кусты. Пошла как овечка. Сама легла. А через неделю... в костюме, при галстуке, с цветами, пришел к ней свататься. Как шелковая пошла!

ГЛЫБА. Я тебя застрелю! Врешь ведь, Горох?!

     Горох смеется, грустнеет.

Ну, ты сказал ей, что это был ты?

ГОРОХ. Зачем? Она у меня на веревочке...

    Потрясенный Монумент, мрачно встает, кладет некогда мощную руку на плечо Гороха.

ГОРОХ. Ну, че, че?! Пошутить нельзя?!

МОНУМЕНТ /рычит/. Я бы тебя убил!.. Ты - циник!

ГОРОХ /ловким приемом садит Монумента на пол/. Это, может, ты бы раньше убил, да я сейчас тебя одной левой!.. Васька! Да все они одинаковые! Отговори Леху! /Глыбе./ Я твоему полковнику батарею ставил! /Монументу./ Твоему директору лису-крестовку достал! Хочешь, девчонку найду? Знаю, ты до сих пор краснеешь, увидев даже по телику голых на пляже! Хочешь, расскажу, как ты с биноклем?,.

МОНУМЕНТ /сжал кулаки/. Замолчи!

АЛЕКСЕЙ /выходит. Жестко/. Как начнут - все туда! Можете телевизор взять. Будет что посмотреть.

    ГОРОХ, МИХАИЛ и ГЛЫБА уносят телевизор в соседнюю комнату.

МОНУМЕНТ. По-человечески я тебя понимаю. Но толку?! Ничего ты не изменишь - ни Кузю, ни завод...

АЛЕКСЕЙ. Я себя изменю!

МОНУМЕНТ /тихо/. Кто скажет нам, что жить мы не умели,

Бездушные и праздные умы...

Что в нас добро и нежность не горели,

И красоте не жертвовали мы...

АЛЕКСЕЙ. Евтушенко?

МОНУМЕНТ /качает головой/. Не жизни жаль с томительным дыханьем...

Что жизнь и смерть? А жаль того огня,

Что просиял над целым мирозданьем,

И в ночь идет, и плачет, уходя.

Афанасий Фет. В больнице выучил. Я, наверно, скоро умру, Алеша.

АЛЕКСЕЙ. Что?!

МОНУМЕНТ. А что?.. Мне тридцать пять. Средний продолжительность жизни в девятнадцатом веке. А я- оттуда, я это знаю.

 

Сцена 26.

    Входит ТАНЬКА, испуганно смотрит на Операторов, на яркий свет. Достает баночку.

ТАНЬКА. Можно? Только маме не говорите. Еще не прошло? Вот, специально, для примочек...

АЛЕКСЕЙ. Спасибо.

ТАНЬКА. Теперь совсем пройдет.

АЛЕКСЕЙ. Совсем проходит только жизнь. Таня, поцелуй этого дядю!

ТАНЬКА. Зачем?!

АЛЕКСЕЙ. Поцелуй!

ТАНЬКА. Зачем?!

АЛЕКСЕЙ. Ну, я тебя прошу!.. Он очень хороший.

МОНУМЕНТ /засмущался/. Не надо!

    Танька быстро подошла и поцеловала его в щеку.

АЛЕКСЕЙ. Спасибо. Это ты звонишь каждый час - и молчишь?

ТАНЬКА /после паузы/. Н-нет. Я один раз. А тут че?!

АЛЕКСЕЙ. По телевизору будут показывать. Новую квартиру.

ГОРОХ /выглядывает/. Привет, Ларина! А че? Хорошая хата! Потолок два семьдесят. Правда, вот дверь... Я тебе новую принесу!

АЛЕКСЕЙ. Уйди, Горох! /Монументу./ И ты.

     ГОРОХ и МОНУМЕНТ уходят в соседнюю комнату.

Скажи маме /Смотрит на часы./ - через минут десять. Даже раньше.

ТАНЬКА /заторопилась уйти, вернулась, шепотом/. Даже если я вам... не близкая, я все равно вас... люблю... просто как чужая девушка. /Убегает./

 

Сцена 27.

     Входит ПУШКИН.

ПУШКИН /поднимая руку/. Ну, как настроение? Боевое? /1-му Оператору./ Берешь оттуда. /2-му Оператору./ А ты так. /Алексею./ Я буду внизу, в автобусе, на пульте сидеть. Помрежа нет, заболела, так что внимательней. /Поправляет свет. Размыкает

провод телефона. Смотрит на часы./ Значит, так. Москвичи прилетели. Из Госстроя, кто задействован на экскаваторном. Думаю, полюбопытствуют, посмотрят в гостинице перед завтрашним разговором. Ваш бывший директор, Бутусов, тоже приглашен, спасибо за идею... и этот, бывший комсорг, Стас Молодцов... уже приземлились. Вечером зайдут, мне очень интересно, что скажут. Теперь так. Сначала будет тракт, проверим звук... где загорится красная лампочка - та камера работает.

    Появляется ГОРОХ, показывает жестами, что курить нечего, быстро уходит на улицу.

ПУШКИН. Потом этот оператор... нет, Коля! Кивнет - и ты начнешь уже всерьез. У тебя пять минут. Хватит? Если не хватит - тронь вот так на груди пуговицу, я свяжусь со студией, отодвинем фильм на пару минут. После тебя кино идет, не страшно.

АЛЕКСЕЙ. Говорить, как думаю?!

ПУШКИН. На полную железку! Обком готовит серьезный разговор. И ты тут... в самый раз! Только без вульгарных выражений... Хотя - можно и "черт", и что-нибудь в этом роде... ты же пролетариат! Давай! Редкий случай! Врежь им, халтурщикам! /Уходит./

      Пауза.

АЛЕКСЕЙ. Еще не начали?

   Операторы, надев наушники, мигают красными лампочками на своих камерах, о чем-то говорят в маленькие микрофоны под скулой. Алексей переводит взгляд с камеры на камеру. Он стоит, глядя в зрительный зал, напряженный, как перед прыжком. Все вокруг утонуло в темноте - только горит белым светом его лицо.

 

Сцена 28.

   Как бы нам сделать так, чтобы мы, начиная с этой сцены, увидели кусочек квартиры Наташи - и саму НАТАШУ, которая хмуро читает книгу, ЖЕНЬКУ, который с

карандашом также листает какую-то книгу, и ТАНЬКУ, включившую

небольшой телевизор. Телевизор спиной к зрителям, экраном к Таньке. Может быть, все это справа - на углу площадки?

 

Сцена 29.

АЛЕКСЕЙ /зло/. Начинают или нет?.. Упала стена. Упала, говорю. Она падает, я бегу и думаю о тебе. Еще не начали?

    Вбегает с пачкой сигарет ГОРОХ, показывает ее Алексею - мол, за ними бегал. Скорее всего, он звонил Кузьмичеву. Скрывается в соседней комнате.

АЛЕКСЕЙ. Нет?!

   Операторы о чем-то переговариваются, загорается то одна камера, то другая.

Ну?! Что-нибудь случилось?!

1-Й ОПЕРАТОР взял в зубы незаженную сигарету.

2-1 ОПЕРАТОР оторвал взгляд от своего "окошечка", глянул на Алексея и вскинул руку.

АЛЕКСЕЙ /с места в карьер/. Я работаю на экскаваторном. Позавчера стена

упала. Чуть не погибли четырнадцать человек. Хорошо еще, канава. Правда, в ней на днях кто-то ногу себе сломал. Зато мы спаслись. Вот так мы стали строить. Скоро начнут рушиться города. Этот корпус ставила бригада Кузьмичева. Он мой старший товарищ, но так нельзя. Плохо с бетоном, нет железа, нет опалубки, нет дороги, нет охраны, нет хорошей столовой, давай-давай, везут людей - нет мест в общежитии, нет телефонов, вязнем в глине. Обком мало внимания уделяет - приехал один, даже

из вездехода не вышел - поглядел вдаль, укатил... Почему так?! Кто-то первый стал плохо работать - например, делать ботинки. Второй подумал: а чего я живот надрываю, пеку с утра до ночи хлеб, если меня толком обуть не могут? Третий сказал; чего я не сплю, металл варю, если ботинки мне такие поставляют и с хлебом перебои?.. Вот так и стали все плохо работать. Цепочка! Как разорвать? И можно ли? Вот вселяюсь в новую квартиру. Видите, какал кривая дверь? Кривая дверь, так сказать, в кривое будущее...

    1-Й Оператор, улыбаясь, берет камерой дверь.

    2-Й Оператор делает рукой непонятные жесты.

Давайте друг другу правду говорить! Хватит красивых слов в будущем времени: "Построим... создадим..." Мы не на уроке языка - в жизни! На улице висит плакат: экскаваторщики перевыполнили на пять и два десятых процента - не верю, потому что есть стена, которая упала... Она до сих пор на меня падает!

 

Сцена 30.

     Вбегает ПУШКИН.

ПУШКИН. Молодец!

АЛЕКСЕЙ. Что?! Всё?!

ПУШКИН. Сейчас! Всё замечательно! /Смотрит на часы./ У нас есть семнадцать минут. Даже двадцать!

АЛЕКСЕЙ. Как?!

ПУШКИН. Футбол! Москва добавила. Там ничья. Добавили двадцать минут.

    Приоткрывается дверь в соседнюю комнату - слышен восторженный вопль толпы, голос комментатора: "И Блохин... Блохин снова выходит один-на-один с вратарем

"Пахтакора!"

ПУШКИН/прикрывает дверь. Смеется./ Все смещается. Но какая нам разница?!

АЛЕКСЕЙ. Так это была не передача?!

ПУШКИН. Говори точно так же! Молодец!

АЛЕКСЕЙ. Да?.. Нет?..

ПУШКИН. Может, насчет кривой двери не надо? Нет, оставь!

АЛЕКСЕЙ. Да?.. /Растерянно садится на стул./

ПУШКИН. Отдохни пока, отдохни! /1-му Оператору./ Бери немного так... чтобы известка, краски... /2-му Оператору./ У тебя хорошо.

   Снова приоткрывается дверь, рев толпы, голос комментатора: "Шта-анга!. Выглядывает ГЛЫБА.

ГЛЫБА. Скоро?

ПУШКИН. Скоро. Вы потише звук,

ГЛЫБА /кричит внутрь комнату/. Звук потише!

    Рев толпы и голос комментатора становятся тише.

АЛЕКСЕЙ. Пойду, на балконе покурю. /Уходит на балкон, с трудом открыв прилипшую дверь, чуть не сломав ее./

 

Сцена 31.

   Появляется МИХАИЛ, за ним ГОРОХ.

МИХАИЛ. Я домой! Я больше не могу!..

ГОРОХ. Ну, прошу тебя! Поговори! Я тебе комбайнами помогу! Я всё могу! Тебе нужны комбайны? Комбайны нужны?

МИХАИЛ.  И сколько мне это будет стоить?

ГОРОХ. Уж за человека меня не считаешь?! Купишь бутылок пять - не мне, им! Поговори!..

МИХАИЛ. Он... правильно делает.

   1-й Оператор протягивает наушники Пушкину - тот слушает.

ПУШКИН /громко/. Алексей!

 

Сцена 32.

   Появляется АЛЕКСЕЙ.

С тобой Кузьмичев хочет говорить. Ну, из вашего парткома. Ты держись!

    Выглядывают МОНУМЕНТ и ГЛЫБА.

ПУШКИН. Он на студию звонил - ему дали телефон. Он сейчас звонить будет... по нашей связи. /Подает наушники./ Будешь говорить?

АЛЕКСЕЙ. Нет!.. /Пауза./ Хотя... да! Да! (Взял наушники, рывком возвращает.) Нет!!! По телику все услышит!..

ГОРОХ. Дрейфишь?

АЛЕКСЕЙ. Если бы дрейфил...

ГОРОХ. Ну-ну. Он сейчас сюда приедет.

АЛЕКСЕЙ. Я знал, что ты позвонишь. Скажи, ты русский, Горох?

ГОРОХ. Чего?!

АЛЕКСЕЙ. Русский?

ГОРОХ. Че, сам не знаешь?

АЛЕКСЕЙ. Не знаю! Скажи!

ГОРОХ. Ну, русский. Что?

АЛЕКСЕЙ. Нет, приятно услышать. И Кузя русский. Вот все мы поодиночке русские, честные такие... а что вместе творим? Как враги! Не за то его подняли, что по две смены может, а что песни громче всех орал на субботниках... и людей умеет за жабры

взять... и лицо у него лопатой, как на плакате.

ГОРОХ. По-моему, он чокнулся. Ты че городишь?

АЛЕКСЕЙ. Я стал, может быть, только сейчас что-то понимать. /Кивает на Пушкина./ Почему он меня выбрал. У меня тоже такое лицо.

ГОРОХ. Лицо героя! Ну, братцы, кончаем базар! Не хочу я присутствовать

при его выяснении с Кузей... /Михаилу./ Пошли!

АЛЕКСЕЙ. Погодите! Подождите, поговорим. Еще есть время. Черт, думал, уже все, отвыступал. Там футбол? /Монументу./ Вась, я давно хотел сказать - прости, что втравил, из-за меня заболел. Напел ему про тайгу, про север, а он о кузнице мечтал... поехал лес валить и вот - клещ!

МОНУМЕНТ. Ты что, мне сам его за шиворот сунул? Жил бы я дальше дурак дураком, жрал водку, лапал девок. А так - полтора года в больнице... книги начал читать. Я познал иную жизнь!

АЛЕКСЕЙ. А я мало читал. У меня все есть, думал - потом, может, в старости... А пойму я в старости? Вон, сосед, бывший торгаш на пенсии - у него и Маркес, и Булгаков. А толку? Лежит, глазки заплыли, сосет леденец. /Выдергивает кольца с проволокой из книжного шкафа./ Все! Все! Бери, Монумент, что хочешь! Читайте, братцы!.. /Глыбе./ Сережа, прости, что обидел на танцах... ну, помнишь после армии? Ударил!

ГЛЫБА. Да ну! Зато Светка, до этого, как каменная, а тут подбежала, платочек к губе... потом и замуж пошла. Так что я даже благодарен!

АЛЕКСЕЙ. Нет, я  сука! Только потому, что ты музыкантов подговорил "цыганочку" играть, а я, видите ли, желал танго! Кто я был? Ваш "бугор", фуфло в черных перчатках! Устроили бы темную! /Михаилу./ Прости и ты. Джинсы получил по почте? Одна знакомая купила в Румынии, к двадцать третьему февраля, а они тесноваты. Ты помельче меня? Я не носил их, но все равно... прости. Нет, чтобы для тебя заказать!

Все ж родня!

МИХАИЛ. Тряпкам все равно, а был рад. Но тоже тесноваты - отдал братану. Ездит на тракторе в них, говорит, железные кнопки на солнце... жгут, приятно. Как поцелуи!

ГОРОХ. А передо мной тебе, Леха, не в чем извиняться! Дружили, работали, зарабатывали...

АЛЕКСЕЙ /перебивая/. Есть в чем! Это я тебя переманил с комбайнового! Помнишь, в "стекляшке" встретились? Скучно мне, говорю, все какие-то чужие, с Кавказа, из Прибалтики... Стройка только начиналась... трудности...

ГОРОХ. Да спасибо тебе!

АЛЕКСЕЙ. Все лежит - бери не хочу! Тут ты и скурвился окончательно! Стал вор и горлопан! И я вместе с тобой!

ГОРОХ. Ты тронулся! Лечиться ему надо, товарищ! Пошли, Мишка!

ПУШКИН /послушав наушник/. Дают еще пятнадцать минут! Что на стадионе творится!..

    ОПЕРАТОРЫ, оставив камеры, уходят в соседнюю комнату. Слышен рев толпы, свист.

АЛЕКСЕЙ. Еще пятнадцать?!

ПУШКИН /смотрит на часы/. Всего... двадцать две.

АЛЕКСЕЙ /трет сердце/. Ох...

ПУШКИН. Ничего, ничего! Молодец! В том же духе! /Уходит./

АЛЕКСЕЙ /оглядывает комнату/. Все ворованное. Плитка финская. Наши вывезли на грузовике семь ящиков - мне кинули один. Дал десятку, вроде как заплатил - чтобы совесть... Шкаф.

ГОРОХ. Ну это вообще! Да ты его в магазине купил, Леха!

АЛЕКСЕЙ. А на какие шиши? Это мы халтурить ходили, а сослались - что бетона нет.  Гараж прокурору строили. А бетон в тот день привезли - шесть машин! Половина закаменела! /Кричит Пушкину./ Ну, скоро там?! /Из-под ног Монумента достает

газету./ Бригадир Петряков. А я его предал.

ГОРОХ. Ну, че он лепит?! Уши вянут!

АЛЕКСЕЙ. Просил на собрании поддержать, насчет бригадного подряда, только заваривалось дело... А я думаю: хочешь выдвинуться? Вот тебе! И его осмеяли - не лезь! А я бы смог убедить! Пару цитат, анекдот. Но он меня сусликом звал! Это привозят, например, оборудование из ФРГ, фирма "Хаффер" - столбом стою, смотрю! Умеют же! Я ценю чужой труд!

ГОРОХ. Ты и сам мастак! /Михаилу./ Посмотрите в гараже - черт те что... электроника, витражи...

АЛЕКСЕЙ. Это у себя дома! А на работе?

ГОРОХ. Ты бы мог и там! А я... я не фотогеничный! Нет, ты правильно говорил, я понял... Я тоже поначалу не хуже других работал, да никто не обернется. Видать, папаня меня пьяный заделал. Чего от Гороха ждазвб? Воровства, хамства! Что и имеют!

ГЛЫБА. Ложная буржуазная теория! Да когда ты, Толя, трезв, работаешь - на тебя, как бога, смотришь! А я, например, всего-навсего младший лейтенант. Что умею? Кому нужен? Да и саму милицию, может, отменят лет через двадцать...

МОНУМЕНТ. Я тоже. Сказал комар. Но ведь главное - кому добро сделал?

ГОРОХ. Добро? Это че такое? Можешь нарисовать?

АЛЕКСЕЙ. А я хорошо рисовал. По химии, по физике лучше всех, помните? Куда попал? В какое болото? Она права, наша компания была самая смелая, громкая. Что-то было же в нас? А нас другие улицы обогнали. А мы так и утопли в своем детстве.  Как в гипнозе, все семнадцать лет! Кто ответит? Где начало?

ГОРОХ. Начальники виноваты, "бугры"! Мы народ. Куда нам сказали - мы пошли. Вот про это и говори, если не боишься.

   Появляется ПУШКИН, послушал наушники на телекамере.

ПУШКИН. Еще пятнадцать минут. Я уж сам волнуюсь.

АЛЕКСЕЙ. Еще пятнадцать?!.

 

Сцена 33.

   Входит ЖИЛИНА, большая сутулая женщина, в серебряных кудрях, еще вполне привлекательная, но уже на пенсии - годы.

ЖИЛИНА. Можно?

ПУШКИН. Анна Митрофановна?! Что, уже гости идут?!

ЖИЛИНА. Нет, думаю здесь Бутусова подождать. Мы созвонились, я ему адрес сказала. Еще не выступили?

ПУШКИН. Футбол!..

   ГОРОХ уходит в соседнюю комнату, за ним МОНУМЕНТ, ГЛЫБА и МИХАИЛ.

АЛЕКСЕЙ /нашел перцовый пластырь/. Я к профессору, пластырь отнесу.

ПУШКИН. Ты, надеюсь, не убежишь?

АЛЕКСЕЙ. Да вы что?! Радикулит у старика. /Уходит./

ЖИЛИНА. Батюшки, это же Потылицын! Помню его, помню. Все девушкам подарки дарил. Дарит - ничего не требует взамен. А это - интригует! Вот и горели глазками Дуньки наши, готовые пасть с ним в грязь! А ему нравилось. Мне тоже дарил.

ПУШКИН. Духи?

ЖИЛИНА. Губную гармошку. Говорит, вам скучно в приемной? Играйте и вспоминайте Алешку! Да когда?! Народ с утра до вечера. /Взяла одну гитару, вторую, провела по струнам./ Телефоны раскалялись, как утюги. /Спела низким голосом строчку./ Скажите, девушки, подруге ва-ашей...

ПУШКИН. Анна Митрофановна, я очень рад, что вы откликнулись. Может, вспомните с Бутусовым какие-то случаи из жизни завода. Вы только с ним работали?

ЖИЛИНА. Я?.. Я, миленький, золотой мой, - переходящая секретарша, как... переходящее знамя. А че? В красном платье сверкала! Без меня они, что малые дети - все три директора! Я же все помню - где, что, откуда. Правда, почему-то в народе

считали, что я с ними сплю, по очереди, с каждым назначенным. Категорически возражаю, Пушкин! Спала только с Бутусовым, потому как мы со Степаном были муж-жена. Ну, незарегистрированные... Его обидели, "телегу" написали... Кузьмичев под него копал, от имени рабочего класса правду-матку резал: "Не дает ишшо

быстрее работать!" Поехал Степа в Москву - правду качать и давление понизить... а там прямо на повышение взяли. Обещал вызвать, но зачем ему пожилое переходящее знамя?! Упустили мы свое время, проспали на совещаниях. Я же стенографистка! Ты слышал анекдот? "Вы что там пишете?" - "Вы... что там... пишете."- "Вы что? Уснули?" - "Вы что... уснули..." - "Давайте вместе в постель..." - "Давайте вместе... Ой, это уже не записывать?.."

 

Сцена 34.

ГОРОХ /высовывается из двери/. Здрасьте, Анна Митрофановна!

ЖИЛИНА. Ох, ох, да это Горох?! А ты что тут делаешь, рядом со средствами массовой пропаганды?! Форменный бандит! Требует минеральной воды в котлован. Иначе работать не будет!

ГОРОХ. Все, не пью, Анна Митрофановна! Зубы железные, возникает электричество, в обморок падаю! Только чистую воду. Али спирт. А я Потылицына спас!

ЖИЛИНА. Да ну?! Никогда не поверю!

ПУШКИН. Спас, спас. Да где же он?!

ЖИЛИНА. Наверно, заплатили хорошо?

ГОРОХ. Отдал в фонд Мира вчера, вот квитанция! /Показывает./ А его надо спасать еще раз. Тут стена пострашнее! Припечатает! Хочет выступить против Бутусова, в защиту Кузьмичева...

ЖИЛИНА /грустно/. Я знаю, вы друзья.

ПУШКИН. Горохов, мешаете! О чем он выступит - его дело! Я вам предлагал - вы отказались!

 

Сцена 35.

     Возвращается АЛЕКСЕЙ, сел на стул.

АЛЕКСЕЙ / не глядя на Жилину/. Анна Митрофановна, виноват перед вами, как собака. Помните, перед самым отъездом Степан Степаныча проходили вы с ним по стройке - парни вслед... я тоже что-то вякнул - вы обернулись... слезы на глазах! До сих пор помню!

ЖИЛИНА. Да это дымом несло, вот и глаза! А кого я люблю - так и не стыжусь! Вот увидите сегодня - по набережной с ним пройдем, пусть город с обоих берегов смотрит!

ПУШКИН. Спустимся покуда вниз, в ПТС. Не будем смущать! /Показывает на часы./ Восемь минут. Давай! /Мигнув, уходит с ЖИЛИНОЙ./

АЛЕКСЕЙ. Вот я злюсь на Кузю - взял, гад, больничный, чтобы пожалели! А я сам летал на Ангару, помнишь? На рыбалку. Не успел к понедельнику, так Оля Коврова, помнишь?.. справку накатала. Кузя смеется, он тогда у нас бригадиром был... "моло-

ток! и как догадался?" А я говорю: "Тебе вообще лафа! Жена-врач!" Может, он тогда и подумал: "Чего не пользуюсь?.." Толя, имею ли я право поучать других?

ГОРОХ. Нет.

АЛЕКСЕЙ. Только о себе. О тебе. О таких, как мы.

ГОРОХ. И обо мне не надо. О себе - пожалуйста!

АЛЕКСЕЙ. Нет, я врежу! Не могут организовать стройку! Пойду покурю. Если что, крикните. /Уходит на балкон./

   Слышен рев стадиона, голос комментатора: "Штанга!.."

ГОРОХ. Вот стерва! Замужняя! Ну, что тебе, жалко?! Приди, полежи с человеком! Ну, заклинило на ней! /Снимает трубку, набирает номер./

 

Сцена 36.

    Звонит телефон в квартире Наташи. ТАНЬКА хватает трубку.

Наташа! Натка?!

    Танька кивает, передает трубку НАТАШЕ. Та сначала не берет, но дочь всучила-таки ей трубку. Голоса перекрывает гул стадиона.

ГОРОХ. Натка, ты?! Он сейчас... знаешь, что?! Собирается по телевидению ляпнуть, что... любит тебя! Ну, дурак! Не надо этих детских штучек! Ведь посодят! Ты бы прибежала, успокоила мужика... сама знаешь как.

НАТАША. Не надо врать. Я знаю, что будет! Может, и к лучшему. /Кладет трубку, снова уткнулась в книгу./

    Горох сплюнул, хватает гитару и, слегка кривляясь перед телекамерами, поет неожиданно чистым голосом.

ГОРОХ. Скажите, девушки, подруге вашей...

Что я не сплю ночей, о ней мечтая...

Очей прекрасных огонь я обожаю...

(Швыряет гитару на диван.) Мишка! Пошли!

 

Сцена 37.

    Выходят МИХАИЛ, ГЛЫБА и МОНУМЕНТ.

ГОРОХ. Займемся комбайнами!

    Появляется АЛЕКСЕЙ.

АЛЕКСЕЙ. Куда вы?! Ну, побудьте до конца!

МИХАИЛ. У тебя дело. У нас дело.

АЛЕКСЕЙ(бормочет как безумный). Все ворованное. Скоро от России останется только костяк, как у сваренной рыбы. Надо об этом.

ГОРОХ. Да?! Давай. Если у тебя всё отберут, выгонят - упрячу. /Михаилу,/ Там, возле "стекляшки" - магазин телевизоров, глянем на героя. /Уходит с МИХАИЛОМ./

АЛЕКСЕЙ. Ничтожества! Все мы ничтожества!

МОНУМЕНТ. А я в баню. Залезу на полок, поддам пару... представлю, что я - господь-бог, и все еще только будет - земля, наш город, мы... /Уходит с ГЛЫБОЙ./

АЛЕКСЕЙ. Бросаете? Ну и ладно! А я ничего не боюсь! Вы еще гордиться

будете мной!

 

Сцена 38.

    Появляются ОПЕРАТОРЫ, надевают наушники, переговариваются с ПТС, улыбаются Алексею - мол, сейчас.

   1-й Оператор показывает пять пальцев и четыре - счет игры.

АЛЕКСЕЙ. Я не боюсь. Что думаю, то и говорю...  А может,

стена не потому упала, что Кузьмичев плохо закрепил? Там насыпной грунт между холмами. Может, сваи короткие были? Бригада свайщиков до коренных пород не достала? Вот фундамент и поехал? А?!

2-Й ОПЕРАТОР /Алексею/. Это вы потом разберетесь! Сейчас вставь им фитиль! Пушкин привет передает.

1-Й ОПЕРАТОР. Давай, Алексей, от имени рабочего класса! Еще минута.

АЛЕКСЕЙ. Погодите! Погодите, не начинайте!.. А если с самого, самого начала?. Этот цех - это ведь третий котлован с краю?.. А нулевой цикл мы вместе начинали, четыре бригады? Ровняли грунт, трамбовали тракторами... Да-да, как раз перед ноябрьскими, помню, снег шел. Торопились отрапортовать. Может, где-то внутри пустота и осталась! Вот и сел фундамент? Значит, и я руку приложил?.. Я же помню - торопились...

    1-й Оператор поднял голову, кивнул Алексею.

    2-й Оператор поднял голову, кивнул Алексею, подмигнул.

    Лицо Алексея осветилось резким синим светом - Алексей в эфире.

 

Сцена 39.

    В квартире Наташи ТАНЬКА показала матери рукой на экран, НАТАША подняла голову. ЖЕНЬКА глянул и снова уткнулся в книгу.

 

Сцена 40.

1-Й ОПЕРАТОР /шепчет/. Давай!..

2-Й ОПЕРАТОР /шепчет/. Ну?!

1-Й ОПЕРАТОР /шепчет/. А-лек-сей!..

АЛЕКСЕЙ /в смятении, мучаясь вихрями мыслей, через силу улыбаясь/. Здравствуйте, Я... мы работаем на экскаваторном. Экскаваторы нужны народному хозяйству. Это будут огромные, роторные... Будут выгребать уголь из земли, подавать прямо в вагоны. А вагоны повезут уголь в печь электростанции, и в ваших квартирах загорится свет. Дополнительно к тому, что есть. Это - труд моих товарищей. /Пауза.. Через силу./ У нас есть и недостатки. /Пауза./ Но мы... верим, что их будет меньше. /Пауза./ Я в квартиру новую въехал. Дверь вот не совсем... но в целом хорошая квартира, высота два семьдесят. У моих товарищей золотые руки. Все умеют. Только объяснить, показать. Хоть блоху подкуют. Конечно, блох нынче нет. Вытравили. Это так говорится. Народная пословица... /Долгая пауза./

1-Й ОПЕРАТОР /шепотом/. Пушкин спрашивает - что с тобой?!

2-Й ОПЕРАТОР /шепотом/. Еще три минуты! Давай!..

АЛЕКСЕЙ /в страхе/. Три?.. У меня еще три минуты. Но что много говорить, надо работать. Мы недовыполнили план второго квартала, но мы наверстаем. Резервы есть. От имени своих товарищей... хочу заверить, что завод построим - и первый серийный экскаватор выйдет к нынешнему Новому году, как мы решили на митинге семь лет назад! /Пауза./ Спасибо за внимание.

   Синий свет на лице Алексея гаснет.

   Красные лампочки камер гаснут.

АЛЕКСЕЙ. Я не могу!.. /Уходит в соседнюю комнату./

 

Сцена 41.

   НАТАША в своей квартире закрыла лицо руками, выбежала. Свет в ее квартире гаснет.

 

Сцена 42.

   Вбегает ПУШКИН.

2-Й ОПЕРАТОР. Все?

ПУШКИН /помедлив/. Да.

1-Й ОПЕРАТОР /показав глазами на дверь, громко/. Нормально! Как все!

   Звонит телефон. Пушкин снимает и кладет трубку.

ПУШКИН. Трудно говорить правду. Он перегорел. Алеша!..

ГОЛОС АЛЕКСЕЯ. Оставьте меня! Уйдите!..

ПУШКИН. Как уйдите?! Сейчас Бутусов придет. И Стас Молодцов. Выскажете свои претензии бывшему руководству. Где твои друзья?

           Входит ЖИЛИНА.

ЖИЛИНА. А что? Очень достойное, скромное выступление. Даже не ожидала. Где он?

     Пушкин прижимает палец к губам. Операторы разбирают камеры, убирают свет, микрофоны и пр.

     Звонит телефон - снова Пушкин поднимает и кладет трубку.

ЖИЛИНА. Бутусов будет доволен. Он-то отдал стройке все здоровье. Давление триста на двести. Оглох от собственного крика...

ПУШКИН. Говорят, на каком-то его совещании огнетушитель со стены сорвался, начал работать?

ЖИЛИНА. Я ему говорила, с твоей бы энергией в сельское хозяйство! Звезду давно бы получил, на природе жил, сметану ел, на блине щекой лежал и блином накрывался! До ста лет тянул бы, как парень. А он: молчать, пока зубы торчать!.. Стране железные р-раки нужны! Он их раками звал, экскаваторы. ГЭСы себя не оправдали, климат меняют, воды стало меньше, зимой две трети генераторов стоит впустую. Атомные станции - страшны. Вон, в Японии был выброс... целый город эвакуировали. Лучше верный старый уголь!

    ОПЕРАТОРЫ ушли. Им помог унести одну из коробок ПУШКИН.

   На время ЖИЛИНА остается одна. Берет гитару и тихо напевает: "Скажите, девушки, подруге вашей..."

 

Сцена 43.

    Вбегает ЖЕНЬКА.

ЖЕНЬКА. Где он?!

ЖИЛИНА. Кто?

ЖЕНЬКА. Потылицын!

ЖИЛИНА / показывает глазами/. Я сейчас приду. /Громко./ Я их на улице встречу. /Уходит./

ЖЕНЬКА/яростно/. Алексей! Может, ты уедешь?! /После паузы./ Как ненавижу я вас, хапуги, жулики! Почему на Руси, если пьяница, - жалеют... «губит талант!» А работаешь честно - морщатся... мол, звезд с неба не хватает, старается... Когда это время уйдет???  Да, я виноват - сохранил записку! Ты писал своей... что остаешься в деревне, а сам у Наташки. Я показал . Должен же я был как-то вырвать ее у тебя?! Когда ты рядом, она ничего не понимала - смотрела, как овечка на свечу! Она тебя сейчас ненавидит! Слышишь?! Как страшный сон! /Хотел уйти - вернулся./ А насчет стены... это твое дерьмовое великодушие?! Ну, считай: мы, мы поставили завод на

насыпных грунтах! Интеллигенция во всем виновата! А вы жрите, пляшите на наших костях! Только не лезьте в нашу жизнь!

 

Сцена 44.

    Вбегает ГЛЫБА.

ГЛЫБА. Где Леха?!

ЖЕНЬКА. В г... глине ваш Леха!.. (Уходит.)

ГЛЫБА. Алексей?!

    Появляется запыхавшийся МОНУМЕНТ.

МОНУМЕНТ. Где?.. Я даже париться не стал...

ГЛЫБА. Мы его бросили... А он, видишь...

МОНУМЕНТ. Леш... мы тут! /Хочет толкнуть дверь, но дверь захлопывается./ Все нормально! Отнесись философски!  Ты-то сам правду знаешь? И другие знают! Все нормально!

    Входит ГОРОХ, вопросительно дергает головой.

    Глыба показывает на дверь,

ГОРОХ. Леха! Душа горит! Я сбегаю! Хочешь правду? Вот ты сейчас мучился, пот на лице... и это все видели. Ты думаешь, ты проиграл, а ты - выиграл! Я подумал: едреномать, что же, правда, мы с собой делаем?! Зачем?!

 

Сцена 45.

    Выходит АЛЕКСЕЙ.

АЛЕКСЕЙ /тихо, бешено/. Врешь ты всё!

ГОРОХ. Истинный крест!

АЛЕКСЕЙ. Издеваешься!

ГОРОХ. Землю буду есть! В самом деле, чё вылезать?! Я вот вчера в фонд Мира, хотел красиво... а кому надо?! Девка приняла через губу. Ты выиграл в моих глазах.

АЛЕКСЕЙ /зло усмехнувшись/. Спасибо. /Сел, опустив голову./ Вот уж спасибо!

ГОРОХ. И что против Кузи не пошел... Нельзя нам раскалываться. Народ должен быть единым.

    Алексей еще ниже опустил голову.

 

Сцена 46.

    Входят ПУШКИН и ЖИЛИНА, у нее в авоське бутылка коньяка и бутылка шампанского.

ЖИЛИНА. Что-то не едет Бутусов. Дай-ка позвоню. Алло?.. Короткие гудки. Алеша, у тебя чай есть? Лучше зеленый. Бутусову-то ничего больше нельзя. Стас, наверно, выпьет.  

ГОРОХ. Чай на кухне, в жестяной банке со слоном.

 

Сцена 47.

    Входит НАТАША. Замерла в дверях.

    Алексей поднял голову, опустил.

ЖИЛИНА. Откуда это прелестное дитя?! Вот из чьих белых рук захотят все брать вино и яства! Тетя Аня, переходящая красная юбка. Бывшая секретарша всех трех директоров.

ГОРОХ. Ее зовут Наташа.

   ЖИЛИНА кивнула, уходит на кухню.

ГОРОХ(шепотом). Натка! У тебя такие глаза! А личико! Любая тень на нем должна бы вызывать бурю на земле, как ее вызывают пятна на солнце!

       Пауза.

ПУШКИН. Извините, а где Миша? Мой славный друг из села? Прямой, как штык, как луч света в темном царстве?

        Появляется ЖИЛИНА.

ЖИЛИНА. Самовар поставила. Люблю самовары! Вот ведь, вернулось человечество.

ПУШКИН. У нас на студии кипятильники. Говорят, самовар в списке огнеопасных предметов. Я им объясняю: а кипятильники лучше?

    Звонит телефон. Горох поднял трубку.

ГОРОХ. Да? Сейчас, Петр Николаевич. (Подает трубку Алексею. Шепотом.) Кузьмичев. По-моему, доволен.

АЛЕКСЕЙ /берет трубку/. Да? /Мрачно кивает./ Понравилось?.. Как себя чувствуешь? Да тут все наши... и с телевидения... Еще Стас подойдет Молодцов. И Бутусов. Не надо, у нас есть. /Кладет трубку./ Сейчас подъедет.

ГОРОХ(трет ладони). Зер гут!

ГЛЫБА(Алексею). Ничего, братишка! Кутузов отступил, зато потом...

МОНУМЕНТ. Смычком скрипичным лом не перережешь. И вообще, в одной древней книге сказано: когда узнали, что красота - это красота, появилось и уродство. Если не превозносить таланты, не будет соперничества. Человек все делает себе хуже, А зачем?..

ГОРОХ /вскакивает/. А картина?! Картину - испортил! Обидится Кузя!

АЛЕКСЕЙ /неожиданно кричит/. И пускай!.. Пускай!..

ГОРОХ. Как "пускай"?! Есть изолента?! /Роется по карманам. Нашел у себя, вставил холст в раму, оклеил сзади по краям, водрузил на шкаф./ Хорэ!

   Звонит телефон. Алексей угрюмо сидит. Жилина сняла трубку.

ЖИЛИНА /засмеявшись, как девочка/. Степанчик! Наконец-то!.. Переходящая красная юбка слушает!.. Почему?! А мы ждали... Хорошо, я сама, сейчас. /Алексею./ Говорит, после самолета нездоровится. Говорит, что завтра скажет: вот каких мы скромных парней воспитали... а новые руководители готовы развалить... Ему

понравилось, Алеша! И Стасу.

АЛЕКСЕЙ. Значит, не хочет прийти! !

ЖИЛИНА. Он так волновался, пока тебя смотрел - валерьянку пил. А теперь видит - и спорить вам не о чем! (Кладет трубку.) Ну, может, Стас придет! Ой, этот, верно, все такой же колокольчик! Со всех сторон нашивки, джинсы лопаются на попе. Рот красный, как у девушки. На любую идею начальства - встречная идея: "Возражаю! Не сто десять процентов... от имени комсомольцев-романтиков предлагаю - выполним на сто пятьдесят!" И ведь искренне верил, что реально.

АЛЕКСЕЙ. Это я виноват.

ГОРОХ(смехом). И тут ты виноват?!

АЛЕКСЕЙ. А не помнишь? В школе... кого выберем? Оглядываемся... чтобы посмешней. Стас сидит, язык высунул, муху за ножку поймал, смотрит, как крыльями трепещет. Говорю: Стаса Молодцова. Все легли. И он сам. А потом - втянулся! Через год - комсорг школы. Потом смотрю - в институте. Потом - на заводе, в машине ездит, джинсы распределяет. И вроде уже не глупый, что-то такое на лбу...

ЖИЛИНА. Да он бы и без тебя! Ну, я побежала, мальчики. /Уходит./

АЛЕКСЕЙ. Бутусов пришел бы, если бы я по настоящему выступил. А он понял: слизняк. И уже не поправить! Пойти на их совещание завтра - только хохот вызовешь.

ГОРОХ. Ты стал мудрым, Алексей. Истинный крест!

 

Сцена 48.

    Вбегает МИХАИЛ.

МИХАИЛ. Я вас люблю! /Начинает собирать "дипломат"./

ГОРОХ. Ну?! Объяснил, как комбайны строить?

МИХАИЛ. Прощайте, товарищи! /Шепотом Алексею./ Машина ждет! Тонну запчастей накидали! Понимают, виноваты перед селом. После лекции насыпали в кузов, охрана отвернулась...

ПУШКИН. Погоди, получается - ты украл?

МИХАИЛ. Я сказал: могу по безналичному, да они говорят - лучше не надо... шум...

ГЛЫБА. Михаил, да это нарушение закона?!

МИХАИЛ. Какого закона, Глыба?! У меня колхоз закон! Через месяц страда! Половина комбайнов зубами стучат! Да меня в деревне как героя встретят! С духовым оркестром! Или что, так нельзя? Алеша?

АЛЕКСЕЙ. Не знаю. Я больше ничего не знаю. Ни о чем меня не спрашивайте.

 

Сцена 49.

    Входит ТАНЬКА, стоит в дверях.

АЛЕКСЕЙ. Может, ты и прав. Ишь, каких скромных воспитали. Скажут, бегите - бежим, рушьте - рушим. Зато чем быстрее, тем больше платят. Сейчас вот придется лечить фундамент, жидкое стекло в землю закачивать, чтоб как на монолите стояло... обойдется в миллионы. А всего-то надо было с самого начала по совести! И зачем теперь слова?

ГОРОХ. Верно! Работать надо! Кто будет завод достраивать? Пушкин?

ПУШКИН. Я могу. Я уйду с телевидения. Не получается ни одного критического материала. У нас везде, оказывается, золотые руки.

 

Сцена 50.

    Входит КУЗЬМИЧЕВ, он одет в свитер, джинсы. Заметно брюшко. Он доволен передачей.

КУЗЬМИЧЕВ. Здрасьте, товарищи! (Трет сердце.) Немного отпустило. /Смотрит на плитку, известку,/ Ну? Еще не начали? Дать в помощь девчат? /Смеется./ Или лучше ребят? Говорят, одна баба в Мексике из ревности своего мужа отравила, он умер, а потом поцеловала его - тоже умерла. И пришла та, другая, тоже поцеловала - и тоже умерла. А он очнулся - оказывается, перед этим водки выпил много. Водка - антибиотик. /Идет по комнате, смотрит на картину, что-то заметил - повернул к свету обратной стороной, поставил на место. / Дрались? Ай-яй-яй! Что молчим? Кого еще ждем?

ГОРОХ. Должен был прийти Степан Степаныч. Но не придет.

КУЗЬМИЧЕВ. И хорошо. Да, ребята, в сложное время живем. Лето пройдет, там зима... уголь нужен, а значит, экскаваторы. А сколько еще людей без жилья? Мне их жалобы ближе, чем ворчание того, кто хоромы получил, да вот, видите ли, кран оставили грязный или рама плохо застегивается... Ты по государственному  подошел, не стал сыпать мелочами... Ты вырос, Алексей.

ГОРОХ. Я ему так и сказал.

КУЗЪМИЧЕВ. Понимаете, братцы-товарищи, на моих глазах произошло становление человека... Приехал мальчишка с Ангары, из затопленной деревни...

АЛЕКСЕЙ. Ну, хватит же! Не добивайте! Ты для меня, Петр Николаевич, всегда был как второй отец...

ГОРОХ. Он и сейчас!...

АЛЕКСЕЙ. Я восхищался твоей силой, ловкостью. И только вот сейчас увидел, когда ты меня чуть в землю не закопал...

ГОРОХ. Он заболел, Кузя!

АЛЕКСЕЙ. Рвач и демагог! Волк! Тебя за решетку надо!

КУЗЬМИЧЕВ. Пусть говорит. Надо человеку высказаться. По телеку не захотел... хоть здесь!

АЛЕКСЕЙ. Да все ты понимаешь! Я там не смог! Струсил! Но, может, это и хорошо. Сначала надо было глаза в глаза!

ГЛЫБА. Леша, ты же сказал: "Отдельные недостатки..."

АЛЕКСЕЙ. А ты всегда поддакивал! А теперь не можешь себя преодолеть! /Кузьмичеву./ А ты как был покровская шпана, таким и остался! Улыбка в тридцать два зуба... кровь высосешь, если надо! Игорь Кунин, может, с ума сошел... Ах, как я поздно понял: каждому человеку нужен человек, который ему правду говорит. У меня - Наташа.

КУЗЬМИЧЕВ(смеется). Которая?

АЛЕКСЕЙ. Не надо! Эта, эта!

МОНУМЕНТ. Зря. Ничто не повторяется, Алексей. Только сны,

АЛЕКСЕЙ. Да, да, конечно! Дремлем, как мышка в валенке! А жизнь, огромная, яркая - мимо! Не знаю, как у нас сложится - но я не могу больше... Не хочу, чтобы стыдно было через следующие семнадцать лет.

КУЗЬМИЧЕВ(обняв за плечи Гороха). Даже слеза пробила. Красиво говоришь. Но только тебе не кажется, Лешенька, не начальники виноваты - вы сами! Каких вы хотите, такие мы и есть! Что нам с вашей спешки? Слава? А вам - деньги. Я еще подумаю, идти выше, или в бригадирах остаться. Там инфаркты, здесь премии. И самые большие - у тебя на высоте. Но этого ты и хотел. Да, ужасная случайность. Где-то не закрепили... ветер... Но в целом-то хорошо строим? Скажи, Горохов?

АЛЕКСЕЙ. Если хоть на полпроцента ненадежно...

КУЗЬМИЧЕВ. Все плохие, ты один хороший. И что теперь? Уедешь куда-нибудь, проклиная нас? Денег у тебя, чтобы купить в другом городе жилье, нет. И в нашем городе другой квартиры не имеется. А отнимать у жены не станешь, ты благородный.

ГОРОХ. Я ему дам другую квартиру и он останется на нашем заводе.

АЛЕКСЕЙ. Ты?! .

КУЗЬМИЧЕВ. Кстати, познакомься. (Обнимает за плечи Гороха.) С завтрашнего дня - член совета директоров. Скорее всего, он и будет руководителем завода.

АЛЕКСЕЙ. Кто?!

КУЗЬМИЧЕВ. Горохов Петр Васильевич. Завод акционировался - у Пети сорок процентов акций.

ГЛЫБА. Ни фига себе! И когда успел?

МОНУМЕНТ. То-то бумажки эти скупал... за бутылёк... за кирпичи...

АЛЕКСЕЙ(обнял Наташу и Таню). Мы уедем, уедем!..

   Кузьмичев и Горох хохочут. Визгливо присоединился и Глыба. Вяло ухмыляется и Монумент.

АЛЕКСЕЙ(кричит). Мы уедем, уедем, уе-едем!..

 

                                        КОНЕЦ.

 

Роман Харисович СОЛНЦЕВ

660036 г.Красноярск,36, Академгородок, 12-а, корпус 3, кв. 28

Дом. тел. 8-3912- 437955.